Затянув последний узел на борту прицепа я легонько хмыкнул себе под нос и подходя к авто жестом предложил нашим сопровождающим садиться на заднее сидение. Они и сели, зажав Рыжика между собой. Впрочем, народ мелкий и про «зажали» это я так… Для красного словца завернул. Вполне все поместились. Даню я и вправду усадил за руль, а сам сел рядом. Пусть рулит. Свой дом он лучше знает. И как подъехать и как встать.
Ехать оказалось недалеко. На новом адресе пришлось повозиться. Ключей у Дани, понятное дело, не было. Правда нашлись запасные, которые они с Аней предусмотрительно оставили в электрощитке на площадке. Квартира у них не пестрела разрухой, как у Рыжиков. Ну это понятно. Даня с сестрой же догадались в первый же день из города свалить. Так что жечь мебель в собственной квартире им не пришлось. Да и вообще — квартира была богатая. Видимо родители неплохо зарабатывали. И, потому, после того как тела и их родителей были спущены, Даня натаскал в салон изрядное количество вещей. В основном, конечно, шмоток. Но были там и компьютер, и стопки книг, какая-то видимо любимая посуда, да вообще куча всяких нужных мелочей, без которых домашний уют невозможен. Если Рыжик забил своими вещами только багажник машины, то Даня забил весь салон сзади. Оставил лишь небольшой пятачок сбоку для себя.
Заканчивали погрузку уже в глубоких сумерках. Пока Даня с Рыжиком заканчивали последние приготовления, я подошел попрощаться к нашим сопровождающим. Пожал обоим руки.
— Ну все, мужики. Пока. Передавайте вашим старшим респект от меня. И вам тоже — уважуха, пацаны. Правильно по жизни стоите. Не то что Герцогское отродье.
— А что он?
— Ну сам он ничего. А вот несколько его отморозков мне бойца попортили. Вон видите — какой он красивый?
— Да уж, видим. А за что?
— Ни за что. По беспределу. Он с сестрой в Левашово жил. В доме деда. Так вот их из ихнего же дома выгнали. В чем мать родила.
— В смысле — совсем голых?
— Именно так. Они чуть ласты не склеили. Парень к тому же порезанный был. Не дошел в итоге. Ладно сестренка добежать успела. С того света парня доставали.
— Суки они у Герцога все. Их еб….ь всех надо!
— Я об том и говорю. После этого вдвойне приятней адекватных людей встретить.
Адекватные люди запереглядывались, польщенные. Наконец старший в этой двойке спросил:
— А что с ними делать думаешь?
— Наказывать. Чего еще то?
— Может помочь? — как-то неуверенно спросил Клоп.
— Не стоит, мужики, — рассмеялся я. Это не ваш уровень. Без согласования с вашими старшими такое творить не стоит. Да и вообще… Я и сам справлюсь. Просто главным своим от меня передавайте респект и уважуху. Правильно по жизни стоите… Ну все, бывайте…
— Ага. И ты бывай, Малиновский.
Пожав им руки еще по разу я погрузился в авто и мы наконец поехали из этого чертового города. Слава богу — назад едем. Ведь чудом пронесло. Просто чудом. Сколько нервов там спалил! И какое облегчение испытал увидел ставшую уже родной Малиновку. Блин, все! Я — дома.
Глава 28
Перед тем как подъехать к дому мы остановились у могил — надо было отсоединить прицеп с телами. А хоронить — завтра. Все завтра. Не будем нарушать традицию. Вечер должен пройти спокойно, без детских слез и истерик. Об этом же я особо предупредил и ребят. Завтра все наплачутся когда хоронить будем. А пока — хочу тишины и покоя. Устал, и не я один, все трое мы такие. Посоветовал пока отвлечь своих меньших вещами, что из дома привезли. А будут спрашивать — так и говорить: «Все завтра». Мальчишки согласились.
А дома нас встречали с радостью. Алька сразу зашептался с Антоном, Аня потащила Данилу в другой угол. А на моей ноге повисла радостно верещавшая Ева. А Настя стоя рядом жаловалась на непослушного Андрея. Ну да… У того характер тот еще. Меня-то он побаивается, а вот Настя, похоже, с ним почти не справляется.
— И в чем конкретно он тебя не слушается? — спрашиваю у Насти, ковыляя до стула с хохочущей мелкой на ноге.
— Не хочет есть кашу! — обличая неслуха выпалила девочка.
— Да, это конечно великое прегрешение — соглашаюсь я — а что за каша-то?
— С овсяных хлопьев. Геркулес.
— О-о-о… — протянул я — И он отказался? Ну пусть не ест. Я ему разрешаю. А мне положи кашки. А я пока расскажу про того, в честь кого эту кашу так назвали. Про Геркулеса… Значит так. В древней Греции жил один мальчик. Его звали Геркулесом. И он очень любил вот такую вот овсяную кашу. Он знал что она возможно не очень вкусная, зато очень полезная. И, потому, когда вырос — он стал очень сильным…