Поэтому все сводилось к одному: нам необходимо встречаться с Алексеем Крыловым. Сейчас ему тридцать четыре года, он энергичен и полон сил. В будущем — академик, что говорит о несомненном таланте. К тому же он инженер-практик, а не только теоретик, и имел опыт совместной работы с Джевецким. Выйти на Алексея Николаевича мы решили через Андрея Михайловича Томских.
— Никита, Илья, приветствую вас! — добродушно встретил нас сосед, который и без того часто бывал в нашем доме. Сейчас Андрей Михайлович активно работал с Сосо по его проектам, и уже много лет представлял интересы нашего производства, по сути дела, являясь ключевым партнером. Да и в дела зарубежные он был частично погружен.
— С чем пожаловали, друзья?
— Андрей Михайлович, дело у нас непростое. Нужен один талантливый специалист в области кораблестроения.
— Специалистов таких в Северной Пальмире много. Вам конкретный нужен? Или хотите выбрать?
— Нет, нам нужен конкретный человек, а именно Алексей Николаевич Крылов. Мы хотим привлечь его к очень интересному проекту по созданию глубоководного аппарата, способного погружаться на тысячу, а может, и на две тысячи метров под воду.
— Это что же вы такое задумали, братья Горские? — вновь удивился Томских с добродушной улыбкой.
— Обязательно вам расскажем, Андрей Михайлович. Не гоните лошадей.
— Так что, поможете нам выйти на Крылова? — спросил я.
— Ну, куда ж от вас деваться! — развел руками Томских.
Август 1900 года выдался на удивление тёплым. Мы с Никитой стояли у входа в Морское техническое училище, дожидаясь встречи. Глядя на массивный корпус с колоннами и строгими карнизами, я ловил себя на вопросе: что выйдет с Крыловым?
Встречу сумел устроить Андрей Михайлович Томский. Имя молодого профессора уже в это время гремело в ученом сообществе: его работы в области корабельной механики и устойчивости судов произвели настоящий фурор. Секретарь провела нас в кабинет. Мы увидели невысокого худощавого мужчину с цепким взглядом и аккуратными усами, Алексея Николаевича Крылова.
— Господа, я слушаю вас! — произнёс он, поднимаясь из-за стола.
Я перехватил инициативу: — Профессор Крылов, для нас честь познакомиться, мы знакомы с вашими работами и высоко их оценили.
Алексей Николаевич едва заметно улыбнулся, однако в глазах оставалась сосредоточенность.
— Давайте без церемоний молодые люди! Что привело вас ко мне?
— Мы работаем над проектом создания… — я запнулся и поправился, — над созданием уникального подводного аппарата.
— Подводного? И что же в нём особенного?
Никита выложил на стол приготовленные чертежи.
— Мы планируем создать устройство, способное погружаться на доселе невиданную глубину, — сказал он. — Цель — исследовательская. Затонувшие суда, возможно, и древние города, ушедшие под воду.
Лицо Крылова оставалось непроницаемым, но я заметил, как едва дрогнули его пальцы, когда он взял наши листы. Он долго всматривался в наброски, шепча что-то себе под нос.
— И вы пришли с этим ко мне?
— Именно так. Нужен человек, который поможет воплотить идею в реальность.
Крылов аккуратно сложил чертежи: — Признаюсь, замысел впечатляет своей смелостью. Но почему я?
— Ваши исследования по устойчивости судов и теории кораблестроения говорят сами за себя! — ответил за меня Никита. — Мы уверены, что вы сумеете создать надёжную конструкцию.
Профессор прошёлся по кабинету, остановился у окна, затем снова повернулся к нам.
— Вы отдаёте себе отчёт, какие ресурсы потребуются? Исследования, расчёты, опытные образцы, стенды для испытаний… От этих схем на бумаге придётся переходить к железу. Это не неделя и не две, а возможно и годы работы.
— Да, Алексей Николаевич! — поддержал я. — Мы понимаем трудоёмкость и стоимость работ. С финансированием проблем не будет.
— Простите, из каких средств вы намерены финансировать столь амбициозный проект?
— Вы знаете автомобильный завод Кулагина, который сейчас выпускает трёхтонные грузовики?
— Разумеется. Я интересуюсь всеми передовыми производствами в нашей стране, а уж в Санкт-Петербурге и подавно. Это предприятие — витрина прогресса. Всё чаще вижу на улицах новые самоходные экипажи, по слухам не уступающие лучшим иностранным образцам.
— Это правда! — сказал я. — Кулагин Егор Кузьмич — наш опекун. Он готов профинансировать проект из личных средств. Надеюсь, денежные препятствия мы снимем на корню. Главное — понять, где развернуть производство.