Собственно говоря, выкупать лицензии за весьма приличные деньги конкуренты отнюдь не спешили. Хотя стоимость, что мы запрашивали у отечественных промышленников, была на порядок ниже, чем у иностранных компаний, которые исправно платили отчисления за приобретенные у нас патенты. И сейчас мы столкнулись с такими титанами, как братья Нобели.
Я уже упоминал, что сия компания заключила договор с Рудольфом Дизелем на производство двигателей по его технологии в России. Было даже налажено производство, уже выпускавшее рабочие агрегаты. Мы же, в свою очередь, запустили в серию довольно простой, но весьма эффективный по нынешним меркам двигатель для нашего трехтонного Захара. Увы, производить их массово пока были не способны, хоть и регулярно получали запросы на покупку именно наших моторов последнее время. Гудков совместно с Томских искал варианты для расширения производства. Следовало бы возвести еще несколько цехов и организовать отдельный конвейер рядом с нашим автомобильным заводом.
Но в таком случае предприятие разрасталось до весьма внушительных размеров. И здесь следовало ясно понимать: дальнейшее расширение на этой площадке вряд ли будет возможно. С этой точки зрения, вынос производства двигателей на отдельное предприятие выглядел весьма здравой идеей. Исходя из знаний о грядущих войнах, в которых Санкт-Петербургу суждено было не раз оказываться под угрозой, мы с братьями решили, что стратегическое производство для страны надобно вынести за пределы столицы.
Наиболее подходящим местом выглядел Ярославль. Именно там уже полгода Томских согласовывал покупку участка земли под строительство. С транспортной инфраструктурой там все обстояло весьма недурно: неподалеку проходили железнодорожные пути, и проложить ветку с тупиком на территории нашего будущего завода не составляло большой проблемы. К тому же, выбранный участок земли имел собственный пирс, что позволяло использовать речной транспорт для перевозки некоторых грузов. Как ни крути, логистика по воде на порядок дешевле, чем по чугунке. Посему Томских частенько мотался в Ярославль и вот-вот должен был закрыть сделку.
Видимо, сам факт того, что прогрессивное предприятие планирует расширяться, увеличивая выпуск весьма эффективных двигателей внутреннего сгорания, которые ставили под сомнение будущее еще не столь совершенных дизелей Нобеля, и вызвал столь резкую реакцию со стороны братьев. На производстве в Питере начались регулярные проверки, которые прямо или косвенно заканчивались намеками на то, что спокойной жизни нам не видать до тех пор, пока Егор Кузьмич Кулагин не соизволит продать предприятие Нобелям.
Сейчас мы сидели и обсуждали сложившееся положение в нашем доме в Шувалово. На встрече присутствовал Кулагин, Томских, мы с Никитой, Анисим и Иосиф. Гудкова с Расторгуевым не было, но в общих чертах они владели информацией о происходящем.
Нужно было срочно что-то решать, ибо агрессивное стремление столь могущественных промышленников, оперирующих колоссальными средствами, задавить наше развивающееся предприятие действительно ставило под угрозу все начинания. А с учетом того, что в ближайшее время нам предстояло немало потрудиться над созданием глубоководного аппарата и, скорее всего, так или иначе использовать технологии, применяемые у Нобелей, все это требовало принятия непростых решений.
Дело осложнялось тем, что братья Нобели на текущий момент были настоящими монстрами, обладавшими огромными, в сравнении с нашими, капиталами. Они имели прямой выход к императорской семье и, по всей видимости, пользовались серьезной протекцией с той стороны. Посему борьба с ними сугубо дипломатическими, честными методами вряд ли могла привести к чему-то хорошему для нас.
Томский, расхаживая по кабинету, сказал: — Знаете, проблема очень серьёзная: вцепились в нас не по-детски. Не знаю уж, почему они сделали такие выводы, но похоже, что намерение этих господ — идти до конца!
— И что, Андрей Михайлович, вы предлагаете? Просто свесить лапки и ждать? А наше производство?! У нас целая гора планов имеется?! — вмешался Иосиф, явно переживающий за дело, видимо поэтому в этот момент ярко проявился грузинский акцент.