— В допросе совершенно нет смысла, мы и так знаем, чем закончится эта история, — бодрым голосом говорил Джайлс. — Однако королева посвятила мне это дело, и я подойду к нему со всей ответственностью.
«Конечно же со всей ответственностью. Сэйдок говорил, что ты на плохом счету» — подумала я, но вслух говорить не стала. Честно говоря, Джайлс навевал на меня скуку, не хотелось тратить на него силы. Очевидно, что в этом разговоре совершенно не было смысла.
В ближайшие полчаса он в красках описывал наше с Эшером будущее — великолепную казнь, на которую придет посмотреть полгорода. И из нее сделают настоящее событие. Сначала Эшера казнят прямо на площади, а затем меня повесят, выкинув из этого окна. Отсюда же и будут читаться все приговоры. Я равнодушно слушала Джайлса, и это ему не нравилось. Он приблизил свое лицо к моему и промолвил.
— Что, тебя хватил такой удар, что туго соображаешь? Ты умрешь завтра. И сынок древних тоже.
Ему хотелось увидеть в моих глазах блеск отчаяния, слезы или ярость. Но мне было все равно. Я хотела, чтобы это все побыстрее закончилось.
Джайлс хмыкнул и отвернулся.
— Завтра будет великое торжество. Победа королевы над очередными предателями. Завтра же она сообщит, что знает, как усилить магию в этом мире. Так что гордись собой, ведьма, потому что завтра умрешь в великий день, а не на две канавы, чего ты и заслуживаешь.
Я покосилась на Джайлса и покачала головой.
— Видимо, в твоей жизни сейчас действительно все так плохо, что ты срываешь свою злобу на меня.
Мужчина ощетинился и холодно посмотрел на меня.
— На себя посмотри. Наступил твой конец.
Он взглянул на стражников и взмахнул рукой.
— Уведите ее. У меня еще много работы. Увидимся завтра на твоей казни, — бросил он мне в лицо. Казалось, я его все-таки смогла задеть.
Меня вернули в мою темницу, и в ближайшие часы мне ничего не оставалось, кроме сна. Между сном и явью я обдумывала над тем, увижу ли я еще королеву, смогу ли сказать Аквилегии что-нибудь колкое, но сильно в этом сомневалась. Все-таки я не была ее врагом, а просто пылью под ногами, которая теперь не имеет значения.
Я думала о том, что ждет мир теперь. Как Аквилегия использует камни? По правде говоря, не так уж много удалось узнать о них, чтобы понять весь масштаб. Приведет ли Аквилегия мир к апокалипсису, или просто заполучит сильное могущество? Смухлюет, забрав все карты себе? Стоило ли это всего, что случилось? Жизнь моей семьи, жизни людей, погибших в битве. Моя жизнь и Эшера?
В этой темноте можно было отдать полную свободу для мыслей, и они мучали гораздо сильнее, чем жажда и голод.
Но, наконец, мне удалось провалиться в подобие сна. Мне снились коридоры замка, или, быть может, подземелий. Как бы я не петляла по этим лабиринтам, всегда возвращалась назад. До той поры, пока не услышала голос.
— Приди ко мне! Приди!
Я почувствовала во сне тонкий запах крови, который вызывал отвращение, но я чувствовала, что должна идти на этот запах. И на голос.
Чем дольше я шла, тем сильнее усиливался аромат, и громче становился призывающий голос в моих ушах. Незнакомый женский голос, уставший и потерявший былую силу. В один миг он начал слабеть, и я ускорила шаг, боясь, что потеряю его, но потом голос снова усилился, зазывая меня.
— Приди ко мне! Услышь меня!
«Я слышу, я иду!» — подумала я, не зная, к чему это приведет. Чтобы доверять незнакомому голосу и запаху крови нужно в конец потонуть в отчаянии.
Наконец я вошла в комнату, похожую на мою темницу. Посреди комнаты сидела женщина, закованная в цепи. По ее рукам их запястий сочилась кровь. Ее темную фигуру освещало окно за спиной странным холодным светом.
Женщина подняла голову и посмотрела на меня из-под темных грязных волос. Я узнала ее, видела эту женщину, когда меня вели на беседу к Джайлсу.
— Неужели ее образ так запечатался в моей голове, что она приснилась мне, — подумала я, а затем заметила, что говорю эти слова вслух. На лице женщины появилась ухмылка.
— Это не совсем сон, — сказала она. Ее голос походил на шелест осенних листьев. — Твое тело несомненно спит, но душа сейчас здесь, стоит в моей темнице. Я звала тебя…
Я неуверенно переминалась с ноги на ногу. Слова сорвались с моего языка раньше, чем я успела подумать.
— Зачем?
— Сначала скажи, как зовут тебя, — попросила женщина. Слова опять же сорвались раньше, чем я успела подумать.