— Ну что ты, не можешь сложить очевидные вещи? Или хочешь, чтобы я это произнесла вслух? Хорошо, Ануир. Узнав, что кровь полукровок способна разрушить магию, она убьет тебя. Убьет всех, кто способен привести к концу ее могущество. Но это еще не все.
Дизгария сделала шаг еще ближе. Ануир будто не заметил, полностью заинтригованный.
— А что еще?
— Ты уже допускаешь ошибки. Голову отца Айрин, которую ты преподнёс королеве, принадлежит простому древнему. Сэдрик Леонар жив. А потом, мы уже знаем о твоей роли в делах королевы. Скоро ты ей не понадобишься. Она избавиться от тебя, как и от других.
Ануир скрипнул зубами. Ему действительно не понравилась новость, что он упустил свою жертву. Это его расстроило даже больше, чем что-либо еще сказанное древней.
— Мы же предлагаем тебе сменить сторону. У тебя просто нет другого выбора. На нашей стороне ты поможешь нам уничтожить камни. К тому же, ты всегда сможешь вернуться к королеве, если мы проиграем. Ведь Аквилегия сама хотела подослать тебя шпионить за нами. Она только будет рада, если ты уйдешь с нами.
— Но я могу поступить и иначе, — покачал головой Ануир. — Я могу привести к ним Айрин. Возможно, некоторых из вас еще смогут поймать, когда вы будете убегать. Потом немного сыворотки правды, и королева будет знать, где ваш дом. Она уничтожит последний оплот сопротивления. И даже узнав, что можно уничтожить камни, она не избавиться от меня, ведь будет знать, что угроза идет не от меня, а от вас. А вы все к этому моменту будете мертвы или гнить в подземелье.
— Вижу, что мы с тобой похожи. Ты тоже любишь выкладывать начистоту все, что есть в твоей голове, — Дизгария даже от этих слов осталась непоколебима. — Тогда я скажу, что думаю об этом. Если ты откажешь, то мы убьем тебя прямо здесь. Соберем твою кровь и используем в будущем.
О том, что кровь должна быть отдана добровольно, Дизгария благополучно промолчала. Однако Ануир наверняка не глуп, он догадается, что будь нужна нам его кровь, мы бы уже убили его. Или нет? Может, он не сможет рассчитать все варианты? Или слишком самоуверен, чтобы думать, что мы убьем его без множества жертв с нашей стороны?
— Ты забываешь, Дизгария, — Ануир подал голос. — Что у меня в руках Айрин. Убив меня, ты убьешь и ее. А кажется среди вас есть тот паренек, что, помниться, под куполом держал ее в своих объятьях. Не думаю, что он будет рад такому обмену.
Тут Ануир был совершенно прав. Эшер бы ни за что не допустил так променять наши жизни. Дизгария тоже должна понимать это.
— Может и так, но чтобы ее схватила королева и пытала, он тоже не допустит. Он тогда лично задушит тебя голыми руками, да Эшер?
Он молчал. Ему эта ситуация уже давно не нравилась. Он ненавидел в это мгновение в равной степени и Ануира, держащего нож у моего горла, и Дизгарию, невозмутимо управляющую данной ситуацией.
— Тогда у нас выходит патовая ситуация, — после недолгого молчания сказал Ануир. — Или вы берете меня в плен, или убиваете. Мне не нравится эти варианты.
— Все гораздо больше, чем просто два варианта. Ты можешь стать нашим союзником. Ты можешь помочь нам остановить Аквилегию. Ты можешь просто умереть. Ты можешь уйти в любой момент и рассказать, где находится наше поселение. Перед тобой открыто множество дорог, Ануир. В это мгновение ты более свободен, чем когда-либо. Потому что можешь выбирать. Ну, так сделай этот выбор.
И Ануир действительно задумался. Может, прошли мгновения, а может часы, но время как будто потекло иначе. И, когда он слегка ослабил свою хватку и чуть дальше убрал нож от шеи, я понадеялась, что он сделал правильный выбор.
— Так уж и быть, я отправлюсь с вами. Но добровольно, не связанным, и вы мне пообещаете, что никто из вас или вашего племени не причинит мне вред. Я знаю, у древних есть какая-то клятва. Ты произнесешь ее.
Дизгария явно не хотела произносить какие-либо клятвы, но ей пришлось пойти на это. На древнем языке она прочитала заклинание, рисуя в воздухе светящуюся зеленным узор.
— Обещаю, что никто из нашего поселения или наших друзей не причинит тебе вред. Ты будешь волен уйти в любой момент. Но, если ты причинишь вред кому-то из нас, клятва будет снята. Дай сюда свою руку.
— Зачем это?
— Чтобы поставить печать. А говоришь, что знаешь наши клятвы, — Дизгария раздраженно протянула руку. — Давай. Обещаю, больно не будет. Почти.
Ануир протянул руку, и печать осталась на его руке. Они действительно скрепили слова обещанием.
Наконец, нож был убран от моего горла. Я тут же вернулась к Эшеру, он крепко обнял меня.