- Да, сударь!
Минуту спустя Ганс отворил дверь сарая.
- Проклятье! - пробормотал он. - "Сударь"! Никто не называл меня так прежде!
Мигнариал рассмеялась и обняла его.
- Я так рада тому, что мы сделали!
- Я тоже. И ты так же будешь рада тому, что мы еще сделаем - после того, как вынем деньги из мешка.
- Ой, мамочки, - воскликнула Мигнариал. Она всегда так говорила, когда ее охватывал восторг.
Вынув монеты из мешка и из шейного платка, куда увязал их Ганс, путники поднялись на сеновал, расположенный над сараем. Они постарались поставить светильник - масляную лампу в дырчатом железном фонаре - подальше от сена.
Это была чудесная ночь. Это была мирная и спокойная ночь - не считая пылких объятий, которыми юная чета наслаждалась перед тем, как уснуть. Ганс был прав - Мигнариал это доставило радость. И ее мужчине тоже.
***
Утром в мешке оказалось одиннадцать ранканских империалов. Ганс и Мигнариал не стали вынимать их оттуда.
Когда Ганс упомянул, что собирается оставить одну монету здесь, на сеновале, по щекам Мигнариал потекли слезы благодарности. Кто бы в Санктуарии поверил, что Ганс, прозванный Порождением Тени, способен поступить так! И тем не менее девушка посоветовала своему спутнику бросить империал в траву позади сарая. Там монету наверняка обнаружат в самом скором времени, а на сеновале ее могут не найти никогда, потому что сено никогда полностью не скармливают животным, и это будет жаль. Хуже того, империал может оказаться в желудке одной из трех хозяйских коров или телки или даже коня!
Мигнариал дала Гансу большой синий платок, и Ганс положил в него двадцать восемь монет, а потом свернул платок вдоль и повязал его вместо кушака.
Выйдя из сарая, гости обнаружили, что ребятишки уже встали и радостно щеголяют в своих обновках. Щедрые путники пытались отказаться от завтрака, но их уговорили съесть хлеба и выпить молока. Думая о том, что Имрис, обнаружив серебряный империал, наверняка поймет, откуда тот взялся, поскольку раньше на хуторе явно не видели ни одной такой монеты, Ганс с благодарностью принял небольшой ломоть поджаристого черного хлеба. После долгого и трогательного прощания с крестьянским семейством спутники вновь выехали на дорогу. Теперь они были на одну монету беднее - и все же чувствовали, что стали намного богаче.
- Молоко, - пробормотал Ганс. Дорога вела на северо-восток среди широких полей. - Меня наверняка прохватит понос.
- Ох, милый, не надо так думать! - Голос Мигнариал был таким же радостным, как ее улыбка. Сидя в седле, она подогнула колени и обхватила их руками, не обращая внимания на то, что юбка сползла, обнажая икры ног. - Я так рада! Какие замечательные люди!
- Ага, - согласился Ганс и с удивлением в голосе добавил:
- И как странно думать, что они наверняка то же самое говорят о нас с тобой. Обо мне!
Это был прекрасный день. Он был прекрасным до тех пор, пока Ганс и Мигнариал не воспользовались советом еще одного "хорошего" человека и не решили проехать напрямую через лес, где их ждала засада.
***
Это был очень милый человек, и одет он был очень красиво, хотя и слишком ярко. На нем была маленькая желтая шапочка, очень яркая синяя туника с зеленой каймой и светло-желтые кожаные штаны из прекрасно выделанной оленьей кожи. Густые, аккуратно подстриженные усы очень шли этому человеку. Он не сводил с Мигнариал чарующего взгляда своих ясных глаз, хотя время от времени не забывал поглядывать и на Ганса. На боку у человека висел меч с красивой рукоятью. Навершие меча было украшено гранатами, как и великолепные ножны, отделанные крестообразно пересекающимися полосками желтоватой кожи. Конь этого человека не уступал по красоте всему остальному - это был стройный вороной с белыми "чулками" на двух ногах. На обитом светлой кожей седле выделялся причудливый орнамент. Человек сказал Гансу и Мигнариал, что его зовут Синайхал и что он держит путь из Фираки в.., туда, куда привезет его добрый конь или куда укажет богиня удачи.
Ганс видел, что Мигнариал была совершенно очарована ярко одетым путником, да и сам Ганс едва удерживался, чтобы не поддаться этому очарованию. Синайхал был так добр, что поведал путникам о затруднении, которое ждет их на пути: о необычайно жадном сборщике пошлины. Пожалуй, они поступят мудро, если свернут вон в тот лесок впереди и проедут напрямик.
Ганс и Мигнариал поблагодарили Синайхала за совет. Он поклонился, не привстав с седла, изящно помахал им рукой, любезно попрощался и поехал своей дорогой.
Когда он исчез из виду, Ганс и Мигнариал немного посмеялись над ним. Обходительность, которую излучал Синайхал, произвела на Ганса двойственное впечатление, и потому Шедоуспан готов был проникнуться ревностью к этому типу - пока Мигнариал не сказала:
- Какой смешной человек!
Путники свернули в тот лесок, на который им указал Синайхал, и поехали по узкой тропе. Здесь им пришлось ехать цепочкой, по одному.
Примерно час спустя Нотабль и Радуга отправились исследовать окружающие заросли, а Ганс обернулся к Мигнариал, чтобы сказать: "Кажется, мы петляем". И тут он увидел, как девушка смотрит куда-то мимо него широко распахнутыми глазами.
Ганс взглянул в том же направлении. И вновь ему в лицо смотрело стальное жало арбалетной стрелы. Арбалет держал пузатый человек средних лет, одетый в темно-коричневое. Такого же цвета были его усы и борода. Выражение лица пузана было под стать одежде - угрюмое и решительное.
"Ох нет, только не надо этого снова!" - горестно подумал Ганс.
- Стой и отвали, - сказал пузан. - Слезай, значит, с коня и вали подальше, а лошадки теперь будут мои. Уж поверь, мне сильнее хочется забрать их, чем тебе - сохранить.
- Хочется - не значит нужно, - отозвался Ганс. Он покусывал губу, глядя на толстяка и прикидывая, что теперь делать.
- Слезай с коня, философ.
"Только не надо снова", - подумал Ганс. А потом жалобным высоким голосом завопил:
- Помогите! Ой, на по-о-омощь!
- Тебе это не поможет, парень, - сказал грабитель. Арбалет в его руке шевельнулся. - Но лучше заткнись. И слезай с коня! И ты тоже, девочка. Ах да - и держи руки подальше от острой стали, паренек.
Ганс испустил тяжкий вздох, подумав: "Проклятый кошак!" - и начал спешиваться.