Ганс купил себе новый метательный нож взамен того, который он потерял в лесу во время набега на лагерь тейана. Он немного поупражнялся в метании ножа в гимнастическом дворике для арбалетчиков позади казарм Стражи. Прежде чем уйти оттуда, Ганс вежливо отклонил предложение поступить на службу, сделанное ему начальником сержанта Гайсе. Два дня Ганс провел, помогая домовладельцу красить и чинить крышу. "Ты хорошо держишься на крыше, Ганс", - сказал домовладелец. Ганс только улыбнулся и кивнул, но ничего не сказал в ответ. Он не взял платы за работу, но и он, и Мигнариал, и даже коты заметили, что в их меню, словно по волшебству, появились изысканные лакомства. Мигнариал видела, как на базаре погиб человек - его убил сторож, нанятый Яшуаром, лавку которого погибший намеревался ограбить. Ни одна монета не исчезла. Был ли это повод для радости? Три дня Ганс проработал у Анорисласа и понял, что он по-прежнему равнодушен к лошадям. Однажды ночью Ганс в одиночестве пил пиво в забегаловке под названием "Бочонок Эля", и к нему подсела миловидная женщина лет двадцати шести или около того. У нее была, пожалуй, самая красивая фигура, которую Ганс когда-либо видел. Они проболтали примерно час, и Ганс выяснил, что эта женщина - не профессиональная шлюха, однако она не прочь привести его к себе домой. Ганс пытался доказать себе, что он в своем праве, поскольку, если бы ему не пришлось сбежать из дома после очередной ссоры, он не оказался бы здесь один. Беда заключалась в том, что Ганс никак не мог убедить себя, что Мигни была не права. Чувство вины погнало его прочь от удивленной и оскорбленной красавицы.
По пути домой какой-то наглец попытался преградить Гансу путь и что-нибудь отнять у него. Миг спустя несчастный болван смотрел, открыв рот, на лезвие метательного ножа, сверкающее в левой руке его предполагаемой жертвы. В правой руке этот гибкий смуглолицый юноша держал длинный кинжал, явно намереваясь пустить его в ход. Незадачливый грабитель удрал со всех ног, а Ганс вернулся домой в гораздо более приподнятом настроении. Обоюдные извинения и слова примирения, как обычно, закончились в смятой постели.
На следующий день Ганс купил красивую вазу, расписанную синими цветами по кремовой глазури, и нарисованную на шелке картину, на которой была изображена милая пестрая кошечка. Мигнариал заплакала от счастья при виде такой роскоши - совершенно бесполезные вещи, которые так украшают дом! А еще день спустя базарный сторож, проходя мимо шатра с'данзо, внезапно схватился за грудь и упал мертвым Мигнариал в ужасе примчалась домой. Этого человека все звали Тинком, и она узнала его настоящее имя только после его смерти. Его звали Истейном. И конечно же, его имя исчезло из списка Синайхала, оставив после себя абсолютно гладкий воск, а из мешка испарилась еще одна монета. Между Гансом и Мигнариал вновь вспыхнула ссора - без каких-либо видимых причин, не считая страха и постоянного напряжения. Ганс вытряс оставшиеся шесть монет из проклятого мешка и отшвырнул их прочь. После этого он вновь обратился к своему привычному занятию - натянул черные одежды, поднялся по стене на крышу, перескочил на другую и влез в окно. Несколько мгновений спустя Шедоуспан вылез обратно, унося с собой украшенный драгоценными камнями кинжал и две золотые монеты. Хозяева комнаты - мужчина и женщина - продолжали мирно спать на кровати, стоявшей у самого окна. Ганс вернулся домой с не праведно добытыми драгоценностями, чувствуя себя намного лучше - до тех пор, пока не увидел, что Мигнариал лежит в постели, отвернувшись к стене и обнимая пеструю кошку. Когда Ганс вошел, она не обернулась и не сказала ему ни слова. А на следующее утро шесть империалов вновь оказались в старом кожаном мешке.
Это помогло Гансу и Мигнариал примириться - они оба были жертвами колдовства, рядом с которым им приходилось жить.
- Тяжело, как же это тяжело, милый, - бормотала Мигнариал, обнимая Ганса.
Когда полчаса спустя девушка заговорила о совершенной им краже, Ганс был не в состоянии рассуждать. Пробормотав "ерунда", он вышел на прогулку. Нотабль и Радуга решительно последовали за ним, не обращая внимания на все попытки Ганса отогнать их обратно. Пройдя шесть кварталов, все трое стали свидетелями быстрой и невероятно страшной смерти случайного прохожего от рук ночных грабителей. Ганс опрометью бросился домой и рывком открыл кожаный мешок. В нем было шесть монет. Тут Ганс не выдержал - он выбросил все шесть империалов сквозь окно своей комнаты, расположенной на втором этаже. Мигнариал в ужасе смотрела на него широко открытыми глазами, и по щекам ее катились слезы. Звенели осколки стекла, а Ганс топтал ногами опустевший мешок. Только когда он услышал доносящиеся снизу крики - уличные мальчишки и прочие зеваки дрались за неожиданный дар, ниспосланный Пламенем для достойных, - только тогда Ганс остановился и улыбнулся:
- Почему я не подумал об этом раньше! Пусть другие тащат эту тяжесть, пусть хлебнут этих страхов, пусть поломают головы! Пусть они попробуют на себе это проклятье - мы никак не заслужили его!
А потом Ганс и Мигнариал сидели на полу, обнимая друг друга, и вполголоса пытались говорить о том, о чем так трудно было говорить и что совершенно невозможно было понять. По крайней мере, они наконец-то избавились от проклятых монет!
Ганс пообещал завтра же вставить стекло.
***
Однако Гансу и Мигнариал следовало бы знать, что надежды не всегда сбываются. Над ними действительно тяготело проклятие, порожденное неестественными и сверхъестественными силами, колдовством и магией. Утром монеты вновь оказались в мешке - они блестели, словно начищенные суконкой, и, казалось, издевались над людьми Гансу и Мигнариал потребовался не один день, чтобы оправиться от потрясения - если от него вообще можно было оправиться.