«Да. Они не нашли ничего скрытого на жёстком диске, если вы туда направляетесь. Никаких закодированных файлов, никаких удалённых файлов, которые хоть как-то напоминали бы что-то».
Они поговорили с двумя другими священниками, с поваром, горничной, тремя духовными лицами
Помощники. Никто не смог добавить ничего существенного. Никто никогда не разговаривал с Чарльзом ДеБрюлером и не видел его.
«Он знал своего убийцу», — сказал Делион, когда они вернулись в машину.
«В этом нет никаких сомнений. Он знал, что это чудовище, но не боялся его».
«Нет, — сказал Дейн, — не боялся. Майкл испытывал к нему отвращение, но не боялся. Чарльз ДеБрюлер говорил с моим братом ещё дважды, в прошлый вторник и прошлый четверг, оба раза поздно вечером». Дейн глубоко вздохнул. «Чтобы Майкл был так расстроен, чтобы он разозлился, увидев этого человека, я полагаю, что этот человек, должно быть, совершил что-то ужасное в оба этих раза. Делион, были ли совершены убийства здесь, в Сан-Франциско, в те дни или, может быть, за пару дней до этого?»
Делион ударил по рулю рукой и чуть не сбил пешехода, который, обдолбанный камнями, шёл по Маркет-стрит, пританцовывая. Он показал им средний палец, не сбавляя шага.
«Да», — сказал Делион, резко поворачивая «Форд», чтобы парень отскочил в сторону. «Чёрт. Логично, правда? Какого чёрта я сам об этом не подумал?»
«Для начала, ты измотан».
Делион отмахнулся от этой мысли, потрогал усы. «Ладно, Дэн, дай подумать.
У нас три убийства, одно из которых произошло пару недель назад. У нас есть мужчина — по нашим данным, муж, который просто хотел получить деньги по страховке жизни своей жены.
Так было с Донни Лунерманом. Он лишь покачал головой, выходя после беседы с этим человеком. Уму непостижимо, на что некоторые готовы ради пятидесяти тысяч долларов.
«Я понял. В прошлый понедельник вечером — как раз за ночь до первой исповеди — в районе Сансет, на углу Ирвинга и Тридцать третьей улицы, жила одна пожилая женщина семидесяти двух лет. Её убили в собственном доме.
Никакого ограбления, никакого взлома, никаких разбитых окон. Парень забил её до смерти в постели и скрылся. Пока что это тупик.
«Он не стрелял в нее», — задумчиво произнес Дейн, опираясь рукой на приборную панель, когда Делион резко свернул в полицейский гараж.
«Нет, он забил её до смерти. А потом, в прошлую среду, и именно из-за этого все так возмущены, был убит гей-активист возле бара в Кастро. Много свидетелей, но нет близких, и никто не может сойтись во мнении, как выглядел этот парень. Он был гетеросексуалом, он был геем, он был толстым, он был худым как жердь, старым, молодым — вы понимаете. Это не моё дело. Шеф полиции сформировал специальную оперативную группу, вот насколько известным был этот парень».
«Как его убили?»
«Задушили».
«Ладно. Удар тупым предметом, удушение, пуля. У парня всё в порядке».
«Если», сказал Делион, «если — и это действительно большое «если» — если этот парень убил обоих
эти люди и издевались над твоим братом, так почему же он убил его?»
«Не знаю», — сказал Дейн. «Я действительно не уверен, но готов поспорить, что наши специалисты по психологии имеют об этом представление».
«О, чувак», — сказал Делион, с визгом въезжая на парковочное место в гараже,
«Федералы все-таки собираются устроиться у меня на голове».
«Они хорошие люди, Делион». Дейн помолчал немного, а затем сказал: «Знаешь, я задаюсь вопросом об этой женщине, которая сообщила об убийстве моего брата, почему она была там в полночь в воскресенье?»
«Да, все об этом думали. Никак не могу её найти. Будем надеяться, что она позвонит нам ещё раз».
«Интересно, что она на самом деле увидела».
«Мы, наверное, никогда этого не узнаем. Не думаю, что нам удастся её найти».
Дэйн сказал: «Может быть, она будет в списке отца Бинни».
Делион взглянул на него. «Тебе когда-нибудь удавалось найти что-нибудь так легко?»
ПЯТЬ
Она стояла на нижней ступеньке уродливого здания Зала правосудия на Брайант-стрит.
Утро вторника выдалось чудесное, солнечное, с лёгким морозцем в воздухе – типичный зимний день в Сан-Франциско, как ей много раз говорили. Да, воздух был таким чистым и свежим, что невозможно было вдохнуть полной грудью.
Она была здесь всего около двух недель, и бывали и другие дни, подобные этому. Но этим утром, этим невероятно свежим, ясным утром, она не испытывала особой радости. Она медленно подошла к верхней ступеньке, люди текли вокруг неё, большинство двигались быстро, сосредоточенно глядя куда-то. Никто не обращал на неё внимания.
Она была напугана, по-настоящему напугана. Она не хотела там находиться, но у неё не было выбора. Целых две минуты она пыталась убедить себя, что смерть отца Майкла Джозефа не имеет к ней никакого отношения, но, конечно, это не сработало.