Отец Майкл Джозеф очень боялся, что знает, почему этот человек снова пришёл. Он исповедовался раньше, изображал раскаяние – человек, страдающий от боли, человек, пытающийся прекратить убивать, человек, ищущий духовной помощи. Во второй раз он снова исповедался в очередном убийстве, проведя ритуал, словно репетируя его, произнося все нужные слова, но отец Майкл Джозеф знал, что он не раскаивается, что… что? По какой-то причине, которую отец Майкл Джозеф не мог понять, этому человеку хотелось позлорадствовать, потому что он верил, что священник ничего не сможет сделать, чтобы остановить его. Конечно, отец Майкл Джозеф не мог сказать отцу Бинни, почему он не хочет видеть этого злодея. Он никогда по-настоящему не верил в человеческое зло, по крайней мере, до невообразимого ужаса 11 сентября, и теперь, когда этот человек пришёл к нему впервые…
Полторы недели назад, затем в прошлый четверг, и вот сегодня вечером, почти в полночь. Отец Майкл Джозеф в глубине души знал, что этот человек был зол, не знал угрызений совести, не был способен по-настоящему сочувствовать ни своей собственной, ни чужой человечности. Он задавался вопросом, испытывал ли этот человек когда-либо искреннее раскаяние. Он сомневался в этом. Отец Майкл Джозеф услышал дыхание мужчины в исповедальне напротив, а затем тот заговорил тихим, монотонным голосом: «Прости меня, отец, ибо я согрешил».
Он узнал бы этот голос где угодно, слышал его во сне. Он не знал, сможет ли вынести его. Наконец он произнёс тонким, как нитка, свисающая с манжеты рубашки, голосом: «Что ты натворил?» Он молил Бога, чтобы не услышать слов, которые означали бы смерть ещё одного человека.
Мужчина рассмеялся, и отец Майкл Джозеф услышал в этом смехе безумие. «И вам привет, отец. Да, я знаю, о чём вы думаете.
Ты прав, я убил этого жалкого ублюдка; на этот раз я использовал гарроту. Ты знаешь, что такое гаррота, отец?
"Да, я знаю."
«Он пытался просунуть под неё руки, понимаете, чтобы ослабить её, ослабить давление, но проволока была очень прочной. С проволокой ничего не поделаешь. Но я немного ослабил натяжение, чтобы дать ему надежду».
«Я не слышу в твоём голосе ни раскаяния, ни угрызений совести, лишь удовлетворение от того, что ты совершил это зло. Ты сделал это, потому что тебе было так угодно…»
Мужчина произнес глубоким, глубоким и строгим голосом: «Но ты еще не слышал остальную часть моей истории, отец».
«Я не хочу больше ничего слышать из твоих уст».
Мужчина рассмеялся глубоким, раскатистым смехом. Отец Майкл Джозеф не произнес ни слова. В исповедальне было холодно и душно, трудно было дышать, но его платье прилипало к коже. Он чувствовал запах своего пота, запах своего страха, своего ужаса, своего отвращения к этому чудовищу. Господи, пусть это мерзкое существо… уходи сейчас, уходи и никогда не возвращайся.
«Как раз когда он думал, что ослабил его достаточно, чтобы дышать, я резко дёрнул его, очень быстро, понимаете, и он прорезал ему пальцы до кости. Он умер, сжимая свои проклятые пальцы на собственной шее. Даруй мне отпущение грехов, отец. Вы читали газеты, отец? Вы знаете имя этого человека?»
Отец Майкл Джозеф знал, конечно же, знал. Он смотрел репортаж по телевизору, читал в « Кроникл». «Вы убили Томаса Гэвина, активиста по борьбе со СПИДом, который сделал для этого города только добро».
«Вы когда-нибудь спали с ним, отец?»
Он не был шокирован, его ничто не шокировало последние двенадцать лет, но он был удивлён. Этот человек никогда раньше не действовал подобным образом. Он молчал, просто ждал.
«Никаких отрицаний? Молчи, если хочешь. Я знаю, что ты с ним не спала.
Ты не гей. Но дело в том, что он должен был умереть. Это было его время.
«Нет тебе прощения без истинного покаяния».
«Почему меня не удивляет, что ты так думаешь? Томас Гэвин был просто ещё одним жалким человеком, которому нужно было покинуть этот мир. Хочешь знать кое-что, отец? Он был не совсем реальным».
«Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он был не совсем настоящим?»
«Точно то, что я сказал. Его на самом деле никогда не существовало, понимаете? Его никогда здесь не было — он просто существовал в своём собственном маленьком мирке. Я помог ему выбраться из этого паршивого мира. Знаете, он заразился СПИДом всего в прошлом году? Он только что узнал об этом. Он сходил с ума. Но я спас его, помог ему выбраться из всего, вот и всё. С моей стороны это был довольно благородный поступок. Это было своего рода ассистированное самоубийство».
«Это было жестокое, хладнокровное убийство. Оно было реальным, и теперь человек из плоти и крови мёртв. Из-за тебя. Не пытайся оправдать то, что ты сделал».