Белинда вытащила ещё один бигуди, аккуратно провела пальцами по большой петле волос, решила, что это достаточно круто, и кивнула про себя, говоря: «Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что это был этот маленький засранец, ну, знаешь, Линус Вольфингер. Он очень умён. Но дело не только в этом». Она на мгновение замолчала, почесала голову и сказала: «Похоже, каждый день ему приходится доказывать, что он самый умный парень на планете, самая большая шишка. Неважно, что именно, он должен быть лучшим — самым быстрым, самым умным — и все должны это признавать и бесконечно его хвалить».
Савич подался вперед, сцепил руки между коленями и сказал:
«Помимо его потребности показать всем, какой он замечательный, можете ли вы придумать причину, по которой он действительно следовал телевизионному сценарию, чтобы убивать людей?»
«Потому что это странно, это необычно, вот почему. Маленькому Засранцу очень нравится
придумывать вещи, чтобы показать свой размах, все свои способности, которые гораздо более впечатляющи, чем, скажем, ваши или мои. Убийство было бы для него совсем другим испытанием. Если он убивает этих людей, то он должен был знать, что полиция быстро это обнаружит. Эй, держу пари, он даже подстроил это, чтобы полиция оказалась совсем рядом, и это поставило бы его в центр внимания, прямо в центр внимания. Понятно?
«Не совсем», — сказал Шерлок.
Вытащили ещё один бигуди, и Белинда почесала голову. «Конечно, нет, я просто стервозная. Но если бы мне пришлось голосовать, я бы выбрала Джона».
«Джон Франкен?» — спросил Савич, и он испытал момент настоящего удивления и понял, что это была ошибка. Все в этой чёртовой студии были подозреваемыми. И всё же он не стал впутывать Джона Франкена в это дело, по крайней мере, потому что тот был просто… что? Он был слишком собранным, сосредоточенным. Он был очень голливудским, да, именно так; он был нормальным в том смысле, что идеально вписывался в эту специфическую среду. Савич просто не мог представить, как он будет чувствовать себя непринуждённо в мире убийцы.
Он сказал Белинде Гейтс: «Почему ты думаешь, что это Джон Франкен?»
«Что ж, Джон — один из самых сексуальных парней в Лос-Анджелесе, не считая актёров. Он переспал с большим количеством женщин, чем даже Фрэнк знает, и, поверьте, Фрэнк знает практически всё. Сексуальные способности Джона помогли ему по-настоящему подключиться ко всему, что имеет значение в Лос-Анджелесе. Он знает всех, знает, кто в списке «А» в любой момент времени за последние десять лет, и это потому, что он с ними спал. Он знает то, чего, вероятно, знать не должен, знает всех игроков, почти всех, включая меня, хотя я, заметьте, не большой игрок».
Секс — это сила. Иногда, возможно, даже сильнее денег.
Савич подумал, что это, вероятно, правда. Господь знал, что если бы он взглянул на Шерлока — неважно, где они были и что делали, — он, скорее всего, захотел бы её прямо сейчас. Он вспомнил, как неделю назад они даже не успели войти в дом.
Они занимались любовью у стены гаража. Но чтобы секс окрашивал каждую встречу, чтобы он стал краеугольным камнем вашего успеха, чтобы секс был важнейшим строительным блоком, помогающим вам получить желаемое и соединить вас …
нет, он действительно не мог этого понять.
Белинда сказала: «Я знаю, что все это звучит так, будто Джон — настоящий голливудский хищник, и так оно и есть, но я использую слово «хищник» в хорошем смысле».
Шерлок рассмеялся. «Никогда ещё не слышал, чтобы кого-то называли хищником в хорошем смысле».
«Как настоящий инсайдер», — без обид сказала Белинда. Потом нахмурилась. «Но у Джона есть и другая сторона. У него есть подлость, и она сидит глубоко внутри».
Шерлок сказал: «Расскажи нам об этой злобной черте. Мы её не видели».
«Ну, когда я перестала с ним спать, я сама порвала с ним...
Не он. Обычно Джон хочет двигаться дальше, но, говорят, он этого не делает.
Он делает это очень плавно, не оставляя ни у одной женщины желания его отрезать… Ну, не оставляя ни у одной женщины желания отомстить. Нет, ему удаётся сохранять своих женщин друзьями.
«Не поймите меня неправильно, он бы тоже от меня отвернулся, но так уж вышло, что я встретила Фрэнка», — Белинда наклонилась ближе. «Меня до сих пор пугает, когда я об этом думаю. Я сказала Джону правду. Помню, он просто стоял там, прямо передо мной, прижав кулаки к бокам. Он меня не ударил. Он просто сказал таким тихим голосом, что я стерва и ни одна женщина его не бросает. Кажется, он порезал мне шины, но, поскольку я не видела, как он это делал, я не могу этого доказать. Я бы назвала это довольно подлым».