Облизывание происходит в обе стороны.
«Я очень устала, Джон. Честно говоря, слишком устала, чтобы даже ясно мыслить. Я хочу домой, лечь в свою постель, прийти в себя. Тогда мы сможем поговорить об этом.
Врач вам ещё что-нибудь говорил? О пищевом отравлении?
«После долгих переговоров с каждым из нас мы выяснили, что малиновая винегретная заправка есть только у вас».
«Может ли приправа вызвать пищевое отравление?»
Джон пожал плечами. «Хочешь, я вернусь и отвезу тебя домой?»
Прежде чем она успела что-то сказать, в дверях появился один из помощников Джона. «Сенатор, извините, но звонок от мэра. Он хочет с вами поговорить».
«Иди, Джон. Со мной всё будет в порядке».
Он наклонился и поцеловал её в щёку. «Ты такая бледная», — сказал он и легонько коснулся её щеки кончиками пальцев. «Хотите, я принесу тебе немного блеска для губ из твоей сумочки?»
Она кивнула.
Она смотрела, как он подошёл к маленькому столику на противоположной стороне больничной палаты, открыл сумочку и взял блеск для губ. Он посмотрел на него и нахмурился. «Он очень лёгкий», — сказал он. «Тебе нужно что-то, чтобы выглядеть здоровее».
«Я надену что-нибудь яркое, когда вернусь домой. Увидимся позже?»
«Извините, но у меня сегодня вечером встреча с очень важной лоббистской группой. Я отложил обед с мэром, чтобы немного повидаться с вами. Альбия приедет, чтобы отвезти вас домой. Увидимся завтра».
Она смотрела, как он выходит – высокий, стройный, такой элегантный. Интересно, что его рейтинг среди избирателей-мужчин и среди женщин был почти таким же высоким. Она слышала окружающий его гул голосов, который наконец затих в коридоре.
Альбия прибыла два часа спустя, врываясь в её палату в сопровождении двух медсестёр. Она не собиралась её отчитывать, а чтобы поклониться, расшаркаться и дать ей всё, что она попросит. Альбия производила на людей такое впечатление. Она была принцессой, ну, а теперь, когда ей было за пятьдесят, она, пожалуй, стала королевой. Она держалась величественно. Она была так самоуверенна, так самоуверенна, что иногда даже Джон отступал перед одним-единственным словом сестры. Она была его хозяйкой до того, как он женился на Клео, и потом, когда она сбежала с Тодом Гэмболом. Она была отличным агитатором. Редко когда репортёр задавал ей дерзкий вопрос.
«Альбия», — сказала Никола.
Альбия Ротман наклонилась и поцеловала Николу в щеку. «Бедная девочка»,
сказала она. «Это так ужасно. Мне очень жаль». Она провела пальцем по
Щека Николы.
«Это едва ли была твоя вина, Альбия».
«Это не умаляет моего сожаления о том, что это произошло во время ужина в честь моего дня рождения».
"Спасибо."
Альбия выпрямилась, подошла к окну и посмотрела на озеро Мичиган. «Это очень хорошая комната. Джону даже не пришлось настаивать. Тебя привезли сюда сразу после того, как выписали из отделения неотложной помощи».
Она посмотрела на Николу, а затем снова отвернулась. Альбия была очень тактильным человеком, и теперь она провела рукой по шторам, менее официально, чем в большинстве комнат со шторами, но всё же.
«У меня уже было пищевое отравление, Альбия. В тот раз всё было не так».
Гладкая бровь поднялась на добрый дюйм. «О? Как странно. Полагаю, подобные вещи могут по-разному влиять на человека».
«Мне просто трудно понять, что именно я съел и что могло стать причиной этого».
«Понятно. Тогда вы хотите продолжить?»
Никола хотела бы продолжить это дело хоть на Луну, если понадобится, но она знала, когда что-то просто невозможно. Она покачала головой.
Альбия придвинула стул к кровати Николы и села. Она скрестила ноги – довольно изящные ноги, обтянутые чулками и чёрными туфлями Chanel на трёхдюймовом каблуке.
«Джон говорит, что хочет жениться на тебе как можно скорее. Он напомнил мне о той машине, которая чуть тебя не сбила, а теперь ещё и об этом. Он хочет, чтобы ты была цела и невредима, а для мужчины — для Джона — это значит, что ты в его доме, в его постели, и он заботится о тебе. Конечно, когда он рядом».
И Никола, не задумываясь, ответила: «Не знаю, Альбия. Не думаю, что я готова торопить события».
«Что это? Джон — отличная добыча. За ним охотится всё больше женщин — и здесь, и в Вашингтоне, — и он со всеми ними очарователен, но ему нужна именно ты. И это чудо, на мой взгляд».
«Чудо? Почему?»
«Он любил Клео так сильно, любил ее почти до одержимости.
Когда она сбежала, я думала, он просто замкнётся в себе, настолько он был подавлен. Я очень переживала за него несколько месяцев подряд.
«Я помню. Мне было его очень жаль, как и всем сотрудникам, и волонтёрам». Никола помнила, каким стоическим он казался, когда кто-то упоминал имя его жены, каким чопорным и отстранённым он становился.