Он довез её до округа Вентура. «Эй, — сказал он, — мне кажется, мы споём довольно крутую песню „Impossible Dream“».
Час спустя за ней заехал небольшой грузовик с постельным бельем и ванными принадлежностями для одной из крупных горнолыжных баз, и они начали восхождение на гору Пинос.
В Национальном лесу Лос-Падрес было холодно, но внизу, на возвышенности Медвежьего озера, на земле было не так много снега, только белая пелена, а воздух был чистым, как и вчера.
Водитель высадил её перед «Снежным домом», небольшим домиком, где она могла переждать открытие магазинов. Она не собиралась снимать комнату. Она знала, что карту отслеживают и скоро поймут, где она.
Что-то должно было произойти как можно скорее, иначе Дэн до неё доберётся. Она сделала глубокий вдох и вошла в Снежный Дом.
Чуть позже приедет её муж из Лос-Анджелеса, сказала она портье, и встретит её здесь. Они провели здесь медовый месяц и хотели вернуться. Она была здесь первой. Нет, она пока не хотела регистрироваться. Она подождет в вестибюле, возле того самого пылающего камина. Они не выглядели подозрительными.
Когда магазины открылись, она улыбнулась продавцу за прилавком и вышла. Она зашла в небольшой бутик, купила дешёвую парку и перчатки, а затем зашла в магазинчик на заправке.
Час спустя она пошла пешком в Дом для отставных полицейских «Лейквью».
Она начала сомневаться, приведёт ли её великий план к чему-нибудь. Она должна была попробовать. Она верила, что у капитана ДеЛоха было больше ответов, чем он давал им раньше. Теперь она осталась одна и знала, что сможет заставить его…
разговаривать.
Она молилась, чтобы хотя бы заставить старика заговорить.
Она подошла прямо к раздвижным дверям с двойными стеклами в каюте капитана ДеЛоха и постучала по стеклу. Ответа не последовало.
Она попыталась открыть дверь. Она была заперта.
Она сильнее постучала по стеклу и вздрогнула, услышав ворчливый старческий голос, пробормотавший: «Кому, чёрт возьми, теперь нужно войти? Это ты, Уэлдон? Ты хочешь закончить работу надо мной, маленький ублюдок?»
Шторы отдернулись, и она оказалась лицом к лицу с капитаном ДеЛоачем. Он выглядел бледным, на голове красовалась небольшая белая повязка, но его старые глаза были ясными и сосредоточенными.
Он пристально посмотрел на нее, кивнул сам себе и отпер двери.
Она наблюдала, как он откатил свое кресло назад, прежде чем открыть дверь и войти. Она снова заперла дверь и задернула шторы.
Она сказала: «Мне не следует здесь находиться, капитан ДеЛох, но я думаю, что вы там, где происходит все действие, так что считайте меня вашим телохранителем».
«Ты намного красивее того идиота, которого я вышвырнул отсюда вчера вечером.
Этот толстый болван хотел только одного — есть пончики Карлы, а она злилась, а значит, придиралась ко мне. Ты видел хоть одного из полицейских, которых они приставили для моей защиты?
«Ни души, но я был очень осторожен».
«Ага, ага, держу пари, они все спят. Эй, я тебя узнал. Ты же агент ФБР, да? Та девчонка с агентом Карвером?»
«Да, всё верно, я был с агентом Карвером. Я здесь, чтобы защитить вас. Вам не нужны другие копы. Но вы должны скрыть моё присутствие здесь, хорошо?»
Старик задумался на добрых пять секунд, а затем медленно кивнул. «Уже много лет, как я помню, рядом со мной не было девушки без иглы в руке».
«Вы помните то, что было много лет назад?»
«Ага. Мне отдать тебе честь?»
«Да», — ответил Ник. Старик медленно отдал ей честь, и она ответила ему тем же. «Расскажите мне о тех годах, которые вы помните, капитан».
Капитан ДеЛоач снова помолчал, а затем произнёс мечтательным, почти нараспев голосом: «Знаешь, юная леди, некоторые моменты тех лет так ясно сохранились в моей памяти, что будто бы это было вчера. Я помню, что чувствовал тогда, восторг, волнение. Я вижу их лица такими, какими они были тогда, слышу крики, вопли, чувствую, как они впиваются в меня, глубоко, ощущаю их вкус, понимаешь? Я чувствую всю радость и триумф, чистую сладость победы, и мне это очень понравилось, понимаешь?»
«Нет, сэр, я не понимаю, о чем вы говорите».
Он одарил её самой милой улыбкой. «Столько людей я знал, любил, но теперь
Они почти все мертвы. Все, кроме меня и моих, конечно. Да, вы только посмотрите, кто остался. Жаль, правда?