То, что в одном случае могло бы показаться опасным разрывом всех связей с обществом и превращением человека в отшельника, в действительности может быть законной попыткой сохранить уважение к себе вопреки очевидному спаду физической и умственной активности. Если этот спад пока не настолько серьезен, чтобы человеку потребовался профессиональный уход или вмешательство соответствующего учреждения, мы вынуждены признать такой разрыв как разумно обоснованный предусмотренной обществом потребностью индивида в самостоятельности и умении во всем полагаться на самого себя. Однако в других случаях - когда разрыв с людьми чрезвычайно осторожно подходить к оценке расторжения связей как обоснованного или необоснованного.
У госпитализированных людей в нашей выборке мы наблюдали самые трагические последствия конфликта между зависимостью и самостоятельностью. Этим старым людям чрезвычайно трудно совместить в своем сознании то, что им следует делать (культуру ценностей), и то, что они на самом деле должны делать (культуру реальности). Им не удается, как бы они ни старались, свести вместе эти крайние противоположности. Для некоторых респонедетов данной группы - и особенно для тех, у кого потребность в зависимости была весьма сильной всю жизнь - пребывание в одиночестве и отдельное проживание чреваты грозными последствиями, поскольку велик тот риск, что эмоциональные и физические потребности просто-напросто не будут удовлетворены. Люди с укоренившейся тягой к самостоятельности - главной ценности в глазах мужчин-американцев. И в особенности представителей того поколения, которое мы изучаем, - могут воспринимать разрушение жизненного пространства человека, даже в интересах здоровья, как агрессивный, враждебный акт угрозу целостности своей личности, личности взрослого человека, как событие, которому нужно противиться всеми силами. Таким образом, то, как человек относится к своему одиночеству, может служить хорошим показателем его потребности в зависимости. И наоборот, отрицание потребности - особенно при физической болезни, бедности и весьма незначительной поддержке со стороны других - может быть хорошим показателем тяги человека к самостоятельности и уверенности в своих силах.
Поскольку каждому стареющему индивиду приходится своеобразно, зачастую неправильно, соразмерять свои неизбежные притязания на внимание других людей с требованиями, предъявляемыми к самому себе. Вопрос о желательности расторжения связей с обществом в целом является первостепенным вопросом геронтологического исследования.
Основываясь на разностороннем анализе личной и социальной активности людей в преклонном возрасте, можно выделить с большой долей уверенности, определенные черты, имеющие самое прямое отношение к так называемой "геронтологической теории" расторжения связей. Мы обнаружили, что снижение социальной активности, вызванное, казалось бы, возрастом, в действительности связано с другими факторами, главными среди которых являются физическая немощь, душевное расстройство и бедность. Данные, полученные во всех подгруппах нашей выборки, свидетельствовали о том, что активное общение поддерживает у людей силу духа, и мы показали, то душевное заболевание человека и, как следствие, его госпитализация вызваны недостатком связей в гораздо большей степени, чем только трудностями личного характера.
Мы обнаружили, что полученные нами данные противоположны некоторым результатам, описанным Каммингом и Генри при исследовании выборки престарелых в городе Канзас (штат Миссури). В качестве своего первого главного положения эти авторы утверждали, что вовлеченность в общение неизбежно убывает с возрастом. Данные нашей выборки, которую представляли пожилые жители Сан-Франциско, подтверждали выводы Камминга и Генри лишь условно. Ослабление связи с окружающими из-за бедности, болезни или спад жизненной энергии стариков вследствие психологической депрессии действительно, по нашим данным, связаны со старением, но лишь косвенным образом, когда действуют указанные механизмы. Те, кто и в глубокой старости (после 80 лет) относительно здоров физически и духовно и достаточно материально обеспечен, так же общительны и поддерживают связи с миром, как и более молодые члены нашей выборки (от 60 до 65 лет).
Потеря друзей и знакомых-, по причине их смерти - это несчастье, но это и естественное следствие старости. Однако в нашей выборке большинство душевно и физически здоровых способны восстановить утраченные связи, заменив их самыми разнообразными новыми. Вдовцы и вдовы иногда снова вступают в брак или по крайней мере в близкую связь с другом противоположного пола; те, кто теряет старых друзей, заводит новых или активнее общается с оставшимися, в добровольные связи и новое общение они вступают настолько, насколько позволяют их силы и наклонности. Потери неизбежны, от них никто не застрахован, но можно воспользоваться оставшимися или новыми возможностями.
Наши данные противоречат геронтологической теории расторжения и в другом ее утверждении: что принятие как должного снижения активности общения в старости и даже усугубление его путем преднамеренного расторжения связей с социальной системой соответствуют моральному состоянию стареющих людей и благотворно влияют на их силу духу. Напротив, полученные нами данные показывают, что в старости с психологическим комфортом теснее связана скорее вовлеченность в общение, чем расторжение связей с обществом. Более того, анализируя первопричины хорошего и плохого психологического самочувствия стариков. Мы обнаружили, что - по крайней мере в тщательно исследованной нами душевно здоровой части выборки - отвечавшие особо выделили социальные связи как источник удовлетворения. Отсутствие контактов с обществом вызывает у них упадок духа, а их взгляды на жизнь в будущем отличаются обеспокоенность и пессимизмом. Однако мы увидели также, что в некоторых случаях душевного расстройства уходи из общества был положительным моментом, ограждавшим представление душевнобольных о себе от критических нападок со стороны других.
У нас нет оснований отрицать, что выход из социальной системы есть путь наименьшего сопротивления для белых американцев со Среднего Запада, принадалежащих к среднему классу, в возрасте от 50 до 90 лет - тех, кому помощь не нужна. Наличие в нашей выборке, составленной из пожилых жителей Сан-Франциско, тех, кто болен душевно или физически, и тщательное исследование самооценки и морального состояния больных и здоровых показывают, что отказ от общения связан с плохой адаптацией, подразумевающей такое проявление настроения, мышления и поведения, которое приводит в больницу для умалишенных.
На данном этапе исследования мы не можем определить, является ли этот спад социальной активности причиной или результатом трудностей физического и умственного характера у наших госпитализированных больных. В каждом индивидуальном случае он может быть и тем и другим, взятыми вместе или отдельно. Как бы то ни было, при сравнении пожилых людей из местных общин и помещенных в больницу более здоровые обнаружил более глубокую приверженность социальной среде - у них был шире круг знакомых, и они проявили большую гибкость, обзаводясь новыми друзьями, когда умирали прежние, чем старики из нашей больничной выборки. Этот вывод получил дальнейшее подтверждение при изучении историй болезней в медицинской выборке, показавшем, что мужчины с нервным расстройством, в отличие от мужчин из местных общин, не могли указать ни одной близкой связи с кем бы то ни было. Каждый раз, когда они называли кого-то "другом", речь шла о самом что ни на есть "шапочном" знакомстве. С другой стороны, члены выборки, представляющие местные общины, как мужчины, так и женщины, сообщили о большем количестве друзей, а те опрошенные, в особенности женщины, у кого было мало друзей, легче и чаще признавались в одиночестве. Что касается мужчин, то только представители местных общин продемонстрировали способность обзаводиться новыми друзьями.