И тут Старшая смогла наконец-то броситься на Фесса. Птенцы, похоже, впечатлившись яростью своего «Великого Мастера», сами начали отходить, отчаянно отбиваясь от наседавших инквизиторов, и спина некроманта оказалась открыта. В тот же миг левый бок обожгло. Фесс крутнулся, Старшая отбила удар, в свою очередь ответила выпадом, так что искры от столкнувшейся стали посыпались во все стороны. Фесс снова отбросил взбесившуюся фурию, оглушил ударом в лоб, так что Старшая коротко вскрикнула и распростёрлась на полу.
– Прыгайте, прыгайте, глупцы! – орал Фесс, отмахиваясь от наседавших серых и попутно сталкивая вниз упиравшихся птенцов. Двух их них таки захватило арканами, одну – опутали сетью; Фесс зарычал, не шибко вежливо спихнул в тёмный провал бесчувственную Старшую, бросился наперерез; за его спиной ловко крутил саблей Фейруз, с трудом отбиваясь от нацеленных в него копий. Фесс врезался в толпу серых, словно щука в косяк рыбьей молоди, махнул направо, махнул налево, свалил неосторожного латника, уже чувствуя, что рана в боку серьёзнее, чем это показалось мгновение назад. Птенцы один за другим прыгали вниз, кажется, они поняли, что никакого ухода не будет, и теперь уже просто спасали свои жизни, перестав попусту взывать к Великому Мастеру. Последним в провал свалился Фейруз, подхватил под руки ещё не пришедшую в себя Старшую, поволок во тьму галереи.
«Ну, вот и всё», – подумал некромант. Потайная дверь закрывалась, громадная плита медленно вставала на место, такую не сразу разобьёшь даже заклинанием. Да и пока серые разберутся, пока Этлау снимет свою гасящую всё и вся ауру – птенцы успеют выбраться в безопасное место только бы продержаться ещё чуть-чуть, только бы не отцам-экзекуторам ворваться следом…
Шипела и сверкала глефа, сталь лязгала о сталь, летели забрасываемые инквизиторами арканы – серые со всех сторон обступили некроманта, тыча копьями, стараясь накинуть ему на шею петли, но, несмотря на все усилия, никто так и не сумел спрыгнуть вслед за птенцами. Фессу приходилось шаг за шагом отступать, пятясь к самому краю провала. Отмах, петля, прокрут, выпад. Выпад, отбив, отбив, скольжение, тычок – клинок глефы со скрежетом пропарывает защищающий шею экзекутора кожаный воротник с нашитыми железными бляхами, и ещё одно тело падает под ноги наступающим – ноги равнодушно перешагивают через него или просто топчут, не обращая внимания на хрипы, бульканье и агонию человека, только что бывшего товарищем и соратником наступающих. И ещё плотнее, ещё удушающе становится навалившаяся тяжесть, невидимая сеть затягивается, Фесс не в силах дать жизнь никакому, даже самому простенькому заклинанию. Он может только рубить. Камни под ногами пановятся скользкими от крови, сам некромант пока невредим, но силы тают. И вот в какой-то миг самый ловкий или самый удачливый солдат оказывается на краю черной ямы, зависает над ней…
– Не-е-е-ет! – вырвалось у Фесса. И уже в следующий миг его руки, не спрашивая ничьего позволения, сами метнули глефу – прямо в спину инквизитора. Лепесток клинка вошёл ему прямо в спину, сила броска пробила кирасу, тело с воздетыми руками медленно пошатнулось и с грохотом рухнуло вниз; плита уже почти что встала на место. Фесс схватился за фальчион, ударил от души, сплеча, уже не думая о защите, – тяжеленный гномий клинок разрубил наплечник и кольчугу под ним, рассёк тело инквизитора до середины груди; некромант ныдернул оружие, ударил вновь – и наконец-то услыхал заветное «кланг!» замкнувшихся запоров. Ты опять нарушил все законы своего ремесла.
Всё. Птенцы в безопасности… на какое-то время, пока заклятья серых не разнесли по кирпичикам весь дворец. Подождать ещё какое-то время, продержаться для верности и только потом – на прорыв, на прорыв, на прорыв!..
Фесс ещё успел прорубить себе дорогу в четыре или пять шагов к проломам, сам ещё, собственно говоря, не зная, что он собирается там делать – развалины наверняка взяты в плотное кольцо, – куда он пойдёт, куда будет вырываться?
Он ещё успел увидеть отражение Смерти и Серых Пределов в тускнеющих глазах тех, кто оказался на пути гномьего фальчиона. Успел порадовать себя победами, тем, что умирают враги; успел подумать, что, наверное, ; всё-таки птенцы сумеют теперь выбраться;успел вспомнить глаза Рыси, когда кто-то из самых отчаянных экзекуторов с яростным воплем «Пропади, Тьма!» кинулся Фессу в ноги, норовя ткнуть снизу кривым салладорским клинком; некромант успел подскочить, наотмашь ударил вниз фальчионом, и истошный крик оборвался, сменившись утробным стоном; но этого мгновения хватило другому солдату, наконец-то накинувшему некроманту на плечи петлю и мгновенно затянувшему удавку. Фесс упал, и его тотчас опутали сетью, затем и другой, и третьей. Фальчион кромсал и резал верёвки, но к верёвкам прибавились латники, просто и без раздумий навалившиеся сверху. Погребённый под десятком тел, Фесс ощутил, как непреодолимая сила выворачивает фальчион из его руки, получил удар по затылку, в глазах вспыхнул фейерверк, и сознание померкло.
Его били долго и старательно, правда, при этом тщась не повредить никаких жизненно важных органов. На полу осталось без малого тридцать пять тел – ничтожная цена победы. Ясно, что страшный некромансер сумел бы уйти, не прикрывай он своих последышей. Ну ничего, всё равно наша взяла!..
– Прекратить немедленно, – яростно сказал чей-то колодный, решительный голос. – Виновникам – строгую эпитимью! Поднимите его. Разденьте. Лекаря к нему немедля! Всё оружие, амулеты, всё, что найдёте, – сюда. Отец Абсаг, вечной жизнью со Спасителем нашим отвечаешь за сохранность всего. Шевелитесь, шевелитесь, дети мои, хорошо бы ещё гадёнышей достать..