Версия с убийцей интересна, но тут, прежде всего нужно, определиться — зачем Офра стремится в Вожерон? Выполнить задание или доложить Кларине, что убрала кого следует в столице, и получить причитающуюся плату? А может, он видит то, чего нет и напуганный грозой, боится лёгкого дождика, спрашивал себя пран Гвен. Но решил на всякий случай присмотреться к Офре получше.
В сумерках, обнаружив подходящее место для ночёвки, отряд остановился.
Устали все. Даже привычные к походам и выносливые кринтийцы. О мнимых силовых жонглёрах и говорить нечего. Им едва хватило сил помочь Гвену альт Расту распрячь коней, а потом Бриан и Прозеро упали где стояли.
Развели огонь в яме, чтобы избежать случайных глаз. Вскипятили воду в котелке не больше четверти вельты, заварили плоды шиповника и соцветия зверобоя. Каждый из южан получил краюху хлеба и кусок твёрдого сыра. Пран Гвен есть не хотел, тем более всухомятку, поэтому поблагодарил за кружку горячего отвара и присел неподалеку от огня. Что ему больше всего нравилось в кринтийцах, так это негласный закон — в походе ни капли вина. И даже пиво находилось под запретом.
Кухал Дорн-Куах вытащил из-за пазухи ту самую бумагу, которая несколько раз позволяла им беспрепятственно разминуться с аркайлскими войсками. Пран Гвен знал, что в письме за подписью герцога-консорта предписывалось оказывать помощи и содействие предъявителю. И печать правящего Дома подтверждала сие распоряжение. Глава Клана Кукшки развернул несколько раз сложенный лист, покрутил его в пальцах, а потом скомкал и швырнул на красные угли. Вспышка! И письмо обратилось в пепел.
— Ну, что, братья, — ухмыльнулся предводитель. — Дальше сами. Без помощи её светлости.
— Меня интересует только одно, — растягивая слова ответил волынщик, в силу почтенного возраста утомившийся больше других. — Как ты собираешься доказывать вожеронцам, что ты на их стороне?
— Надо было «правым» головы отрубить, — вмешался Падд Дорн-Колех. — Подняли бы их на пики. С такими штандартами, нас Кларина как родных приняла бы.
— Тебе бы всё шутить, Падди, — пробормотал седоватый Ноад Дорн-Брэн.
— Не хотите, как хотите.
— Если бы я оборонял осаждённый город, то был бы рад любой помощи, — воскликнул Конвей Дорн-Филху, сидевший с перевязанной рукой.
— А если бы я обороняла осаждённый город, то в каждом незнакомце видела бы подвох, — вздохнула Морин, пристально поглядывая на прана Гвена. Он часто ловил на себе взгляды племянницы Кухала, от которых мурашки по коже бежать начинали. Иногда казалось, она давно знает его истинное имя и ту должность, что он занимал при аркайлском дворе. Вот возьмёт и спросит: «С кем вы, пран Гвен альт Раст из дома Ониксовой Змеи? Зачем пробираетесь к мятежникам? Да ещё прикрываетесь чужим именем? Уж не шпион ли вы?» Но вместо этого она спросила. — А что скажут наши циркачи? У тебя, Джиппето, есть мысли, как доказать генералам Кларины, что мы не враги?
— Если бы я пробирался в осаждённый город, — ответил он, — то, прежде всего, обогнул его десятой дорогой. И постарался бы сделать это тихо и незаметно. В мои планы и планы моих спутников не входят выступления на главной площади Вожерона. Я бы отдохнул несколько дней в одном замке к юго-западу отсюда. Есть у меня знакомец — командир стражи.
Кухал хмыкнул, стянул башмак из воловьей кожи и задумчиво почесал пятку.
— Если бы я командовал бродячим цирком, — лениво проговорил он, — то сделал бы так же, полагаю. Но мы идём в Вожерон, чтобы сражаться, а не отсиживаться по замкам.
— Тогда, боюсь, наши пути расходятся, — пожал плечами пран Гвен. — Примите самую искреннюю благодарность, что помогли нам проделать этот путь. Без вас мы…
— А почему это я должна терять возможность выступить перед Домами Сапфирного Солнца и Бирюзовой Черепахи⁈ — Раздался возмущённо-задорный голос Офры. — Я слышала, что прана Кларина и её батюшка весьма щедры и поддерживают искусства!
— И я бы повидал её светлость… — Обернувшись Гвен увидал Бриана альт Нарта.
— Тебе-то это зачем Веттурино-младший? — с нажимом спросил он.
— Ты же обещал мне, Джиппето, — невозмутимо ответил переодетый пран. — Хоть одним глазком на её светлость посмотреть.
— Мне бы тоже хотелось поговорить с кем-то, кто имеет влияние в Вожероне, — под сдержанные улыбки кринтийцев вступил в беседу Прозеро. Они ещё с первой встречи, не сговариваясь, решили, что горбун — блаженный. Ведь он, когда начинал говорить, слышал только себя, не обращая внимания на окружающих. Возражения, вопросы, замечания падали в пустоту. — Мне вот тут подумалось… Фитили в аркебузах и «прилучниках» — это неправильно…