В том положении, в котором она оказалась, Реналле лучшим выходом казалось — бежать в замок Дома Ониксовой Змеи. Возможно, там получится пересидеть. Всё-таки, пран Гвен служит истинной герцогине, замок не тронут. Оставалось уговорить капитана Жерона отпустить её, не дожидаясь очередного заседания суда по разбору убийства знаменщика Толбо альт Кузанна. Когда оно ещё будет? А жить становится всё опаснее… Вполне возможно, штурм начнётся раньше суда. В замке спокойнее и безопаснее. Бардок, наверняка, поддержит её решение. Но телохранитель ранен в схватке. Значит, надо просить о помощи лейтенанта Пьетро. Красавец-офицер неоднократно оказывал ей знаки внимания, показывая себя исключительно благородным и утончённым праном. Он не откажет в просьбе. Даже охрану выделит до замка. ибо сейчас на дорогах неспокойно даже в сравнении с тем, как было месяц назад.
С этими мыслями она уснула.
Наутро Лонара, как и прежде неулыбчивая и хмурая, принесла свежевыпеченные булочки с сушёным виноградом и парное молоко — каким только чудом она добыла его в осаждённом городе? За окном светило солнце. Пушки молчали. Как у нападавшей стороны, так и у обороняющейся. О недавнем обстреле напоминал лишь лёгкий запах гари, несомый врывающийся в распахнутое окно ветерком. Реналла попросила платье, твёрдо вознамерившись отправиться на поиски одного из офицеров Роты Стальных Котов. Хорошо было бы расчесать волосы и заплести косу, раз уж причёску, приличествующую благородной пране, сделать некому. Но Лонара отвечала, что ни за что не выпустит её. Госпожа ещё слишком слаба, чтобы куда-то ходить. Тем более что платье сохнет, будучи отстиранным от крови. Выход лишь один — отдыхать, набираться сил и ни о чём не беспокоиться. Вожерон будет стоять до последнего человека, взять его не получится.
Никакие доводы не действовали на суровую служанку, больше похожую на тюремного надзирателя. Реналла, горько вздохнув, вернулась в постель, попыталась заснуть или, хотя бы, думать о чём-то приятном, но в голову лезли исключительно дурные и беспокойные мысли. Занять бы себя чтением увлекательной истории или, если ничего другое недоступно, вышиванием… Но пяльцев в резиденции Роты Стальных Котов не водилось. Впрочем, как и книг о героических рыцарях древности и прекрасных пранах, которых они, рискуя жизнью, вызволяли из башен, охраняемых драконами и людоедами. Оставалось скучать и глядеть в окно на крыши соседних домов. Не самый лучший способ отвлечься.
К счастью, ближе к концу второй стражи, словно ответив на мысленный призыв, в комнату ворвался Пьетро альт Макос. Судя по сурово сведенным бровям и сверкающему взгляду, лейтенант находился не в том расположении духа, когда кто-либо мог невозбранно заступить ему дорогу. Похоже, Лонара это уяснила с первого взгляда, но отважно шагнула навстречу.
— Пран…
— Оставь нас! — Дёрнул усом лейтенант, но неожиданно добавил. — Пожалуйста.
— Ладно, — кивнула сиделка. — Только не долго — прана ещё слаба.
Она развернулась и ушла.
— Счастлив видеть вас, — Пьетро шагнул к Реналле, опстился у кровати на одно колено, осторожно, как берут бабочку, боясь стереть пыльцу с ярких крыльев, взял её ладонь и коснулся губами пальцев. — Минувшие сутки были мучительны для меня…
— Сами виноваты. Лонара — слишком суровая компаньонка, — улыбнулась Реналла.
— Не удите её строго. Женщина потеряла на этой войне ужа и двух сыновей.
— Как? Это из-за обстрелов?
— Нет. Гораздо раньше. Они записались добровольцами в пехоту к прану Клеану альт Баррасу. Само собой, в пикинеры, а куда в армии годятся вчерашние мастеровые? Все трое погибли в одном бою. Эскадрон рейтар смял ряды пехоты, прошлись, как серп по жнивью. Из сотни пикинеров смогли спастись не больше десятка — кто успел добежать до ближайшей рощи. Вот после этого Лонара попросилась ухаживать за ранеными. Иногда её приходится насильно заставлять пойти поспать и поесть, иначе она могла бы уже умереть от истощения и усталости.
— Какой ужас! — Реналле стало понятно, откуда эти сведенные брови и траурный чёрный платок на голове, молчаливость и сухость.
— Нельзя сказать, что совсем ужасно, но завидовать особо нечему. В Вожероне немало таких семей. Война не щадит даже опытных воинов, что уже говорить о людях, чьё ремесло всегда было мирным, а самое страшное насилие, к которому они когда-либо прибегали — поругаться с соседом в харчевне и засветить ему кулаком в глаз. Прошу прощения, что прибегаю к просторечным выражениям.