Если бы нечисть была высокого ранга, это отразилось бы на людях. Плохое настроение, нервозность, беспричинный — до поры до времени — страх… Но господин Анхат Эллье выглядел вполне бодрым, как и его знатные гости. Значит, речь идет о мелочи. Беда в том, что мелочь бывает разной, и классифицировать ее по внешним признакам трудно. Инквизитор вспомнил белое пламя в трапезной. Он уже видел такой эффект — трижды или четырежды, — но вызвавшие его твари не были одинаковыми. Бочажник, лесной артет, гуль… Первые двое никак не могли поселиться в крепости, а вот третий… хм… приняв решение, Альтвиг отправился прочь из холодного зала, но у выхода его настиг оклик:
— Святой отец!
Он обернулся, с трудом подавив приступ раздражения:
— Госпожа Витоль. Вам что-нибудь нужно?
— Нет, — улыбнулась она. — Я просто хочу помочь.
— Благодарю, но мне не нужна помощь, — возразил инквизитор.
— Я настаиваю. Мои братья постоянно участвуют в охоте на нежить, а я вынуждена сидеть дома и выбирать более достойные дела. Но сейчас нет никого, кто может запретить мне помогать вере.
— Вы, наверное, не совсем поняли суть вопроса. Я не охочусь, не собираю трофеи и не травлю байки в трактирах. Я уничтожаю. И это выглядит не так, как рисуют художники.
— Я знаю, — беспечно отмахнулась Витоль.
Альтвиг вздохнул. Посмотрел на девушку искоса, оценивая ее решительность и прикидывая, откуда та могла взяться. Значит, когда речь идет о Тальтарском сожжении — ее высочество отворачивается и морщит нос, а когда об убийстве нечисти — загорается энтузиазмом? Бред. Однако спорить с представителем королевской семьи — себе дороже, потом могут не только затаскать по судам Эльской империи, но и банально убить. Эдак исподтишка, где-нибудь на заснеженной дороге, где труп инквизитора благополучно перекочует в желудки волков. Хм…
— Я работаю один, — отрезал Альтвиг. — Уходите прочь.
Витоль укоризненно покачала головой, но продолжать бессмысленные уговоры не стала. Развернулась на каблуках, отчего светлые волосы взметнулись вихрем, и пошла обратно в трапезный зал. Инквизитор проводил ее равнодушным взглядом и тоже покинул место встречи, за поворотом удачно наткнувшись на стражника. Невысокий юноша вздрогнул, побледнел и пролепетал:
— Вам что-то нужно, святой отец?
— Да. Проведи меня до темницы. Там есть узники?
— Конечно. На прошлой неделе господин Анхат изловил эльфийских лазутчиков и посадил их на хлеб и воду. Как вы понимаете, вместо пытки. У нас сохранилось несколько железных дев и дыба, но использовать их… это как-то слишком жестоко.
— Эльфов хлебом не испугаешь, — усмехнулся Альтвиг.
— Может, и так, святой отец, — согласился стражник.
Он провел инквизитора по четырем коротким переходам, оттуда вышел в очередной зал, где мебель и прочие бытовые предметы заменяла зловещего вида крышка в полу. Альтвиг посмотрел на нее с большим сомнением:
— Что за?..
— Спускаться надо по веревке, — с готовностью пояснил юноша. — Господин Анхат верит в предания о восставших мертвецах, поэтому ограждает место, где проливается кровь, от жилых ярусов. Мне остаться с вами?
— Нет, спасибо. Уходи.
Стражник поправил шлем, помог поднять крышку и потопал к выходу, грохоча кольчугой. Инквизитор присел на краю дыры, изучил метод спуска — добротный, разящий травами и покрывшийся инеем, — затем смерил взглядом свои ладони. Помрачнел, но от цели не отказался.
Спустя пару минут он уже лез вниз, про себя ругая последними словами хозяина крепости. Ладно еще веревка — но в темнице было темно, хоть глаз выколи. Интересно, как сюда провожали эльфов? Просто столкнули, а потом бросили вниз ключ — авось враг попался совестливый и сам запрется за ближайшей решеткой? Альтвиг фыркнул, коснулся ногами пола и огляделся. Помогло мало. Пришлось ждать, пока перестроятся зрачки, и тем временем ориентироваться на звуки.
Совсем рядом отчаянно стонал пленник, но его страдания показались инквизитору мелочью на фоне мягкого шелеста, доносящегося издали. Он сопровождался мелодичным напеванием популярной песенки. Слов исполнитель не помнил, поэтому просто чередовал «ля-ля-ля» и «на-на-на» с раскатистым мурчанием. В инквизиторе он нашел благодарного слушателя, но пока что не подозревал о своем везении.
Чернота стала туманной серостью, и Альтвиг наконец различил длинный извилистый ход, где через равные промежутки зияли пасти решеток. За одной из них валялась дочиста обглоданная груда костей и тело, еще живое, но с весьма печальными перспективами. Куски плоти были вырваны из его груди и живота, а руки ниже локтей представляли собой кровавую кашу, которую кто-то пожевал и выплюнул. Сохранилась только голова, опутанная ореолом длинных эльфийских волос. Приглядевшись, инквизитор различил и острые уши.