- Прекрати! - Неосознанным защитным жестом она скрестила руки на груди. Да, может быть. Или поставила бы автоответчик.
Она пыталась угадать его намерения - по выражению лица, может быть, по торопливости или неуверенности в движениях. Но двигался он легко и уверенно, как всегда. А на лице читалась смесь тревоги и надежды.
Если кому-то здесь и есть на что надеяться, то только ей. И что означает тревога? Что его беспокоит?
Лайон вошел, окидывая комнату цепким взглядом и по привычке сортируя информацию. Сердце его сжалось от предчувствия новой ошибки. Здесь ему делать нечего. Квартирка у Жасмин очень скромная, но пол покрыт ковром, на стенах висят картины, на подоконнике зеленеют цветы. Это не просто квартира - это дом. Ее дом.
Она была в белых лосинах и футболке в цветочек, босиком. Никаких украшений, за ухо заткнут карандаш. Сперва ему показалось, что Жасмин нарумянена: красные пятна у нее на щеках полыхают, словно те чудные деревья, что он видел по дороге из аэропорта, - безлистые, покрытые ярко-алыми цветами.
- Ты выглядишь совсем.., по-другому.
- Ты тоже.
Она не села и не пригласила его присаживаться. Так они и стояли, опасливо глядя друг на друга, словно два сторожевых пса, встретившихся на нейтральной территории.
- Я как раз собиралась сделать себе бутерброд с арахисовым маслом. Хочешь?
- Как, ты разлюбила чили? У Жасмин отчаянно защипало глаза. Это конец. Еще полминуты - и она разревется как маленькая. Со всей силы она толкнула его в грудь.
- Эй, ты что делаешь? За что?
- М-м-мог бы, по крайней мере, сообщить, что с тобой все в порядке, срывающимся голосом воскликнула она.
- Разумеется. А чем, по-твоему, я сейчас занимаюсь? - Взяв за руку, он усадил ее на белую кушетку.
- И чем ты занимаешься? - всхлипнула она. Лайон протянул ей носовой платок, и Жасмин покорно вытерла глаза. Только сейчас он понял, что никакой косметики на ней нет. Ни теней, ни румян, ни губной помады. Этот огненный румянец, которым при виде Лайона вспыхнули ее щеки, - естественный.
Встав на одно колено перед кушеткой, он, не отрывая глаз, смотрел, как Жасмин пытается овладеть своими чувствами.
Она сильно изменилась, спору нет, но перед ним все та же Жасмин. По-прежнему она не умеет притворяться: нежная, легко краснеющая, как у всех рыжеволосых, кожа выдает любую смену настроения. И глаза у нее все такие же огромные и прекрасные, как ему помнится. Только теперь они красны от слез...
- Ты уверена? - спросил он.
- В чем?
- Что у нас не будет ребенка? Жасмин раскрыла глаза еще шире.
- У тебя ребенка не было бы в любом случае. Он был бы мой и только мой. Но его не будет. Я ведь уже говорила. Позвонила и оставила сообщение. Кстати, тебе надо сменить автоответчик, он так шипит, скрипит и щелкает, и... Лайон, зачем ты приехал?
Ну вот. Дольше тянуть нельзя.
- Хочу знать, не ошибся ли я.
- В чем?
- В том, что прочел в твоих глазах. Там, в мотеле. А потом на аэродроме. И еще раньше, на болоте, тоже, - Не понимаю, о чем ты говоришь.
- А мне кажется, прекрасно понимаешь. Он стоял совсем рядом, но не прикасался к ней - это было не нужно. Он и так видел, что не ошибается.
- Жасмин, ты отлично знаешь, зачем я здесь. Более того, думаю, ты ждала меня. Если это не так, скажи - и я уйду. Просто скажи, что не хочешь меня видеть, и...
- Лайон!
Казалось, сам воздух сгустился между ними. Лайон не знал, что сказать. Слова, которые вертелись у него на языке, он боялся вымолвить - и потому не произносил ничего.
- Хватит болтать, Лайон. Лучше поцелуй меня.
Несколько часов спустя Жасмин вновь включила телефон и зажгла в комнате свет. Лайон уже принял душ, повесил свою одежду в шкаф и застелил постель. Для человека, привыкшего жить в одиночку и где придется, он оказался удивительно аккуратен.
- Как твоя актерская карьера? - спросил он сразу после.., ну, словом, после всего.
- Я - не актриса, а писательница, - ответила она. - Я дала голливудским продюсерам возможность меня открыть - они не воспользовались. Что ж, Голливуд проиграл, а издательский мир выиграл.
Он вошел в крохотную кухоньку и обнял ее сзади. Жасмин склонила голову ему на плечо.
- Хочешь яичницу или омлет с авокадо?
- Удиви меня.
Сегодня Жасмин его уже удивила. Даже теперь, когда все решилось, она удивлялась сама себе: как отважилась на такое смелое предложение?
Жасмин не успела объяснить все резоны, по которым они должны жить вместе, не успела привести все неопровержимые доводы, как Лайон уже дал ответ.
- Конечно, черт возьми! - воскликнул он, а потом:
- Да, милая, сейчас же, сегодня, пока ты не передумала!
Как будто она могла передумать!
- Послушай, я ведь так и не знаю, чем ты занимаешься. "Работаешь на правительство" - и все. Это значит, что нам придется жить в Вашингтоне? Конечно, писать я могу где угодно, но в Вашингтоне совсем нет зелени, а я так люблю природу...
- А как насчет Виргинии? Там находится сердце Великих болот. Я там никогда не был, так что мы сможем погрузиться в таинственный болотный мир вместе...
- Вернемся лучше к первому вопросу. Чем ты занимаешься? Случайно не большой политикой? Мне не придется общаться с журналистами и блистать на официальных приемах?
- Боже, надеюсь, что нет! А что, если нам с тобой поселиться в деревне? Ты сможешь писать, сколько хочешь, а по выходным мы будем устраивать пикники в лесу... Да, я согласен на омлет.
- Какой еще омлет? - со смехом воскликнула Жасмин. - Лайон, да у тебя в мозгах каша еще похуже моей! Я с детства была растяпой, но ты... -Она оборвала себя, тряхнув головой. - Нет, хватит! Больше я не стану ругать и принижать себя! Так как же с ответом на первый вопрос? Кто ты почтовый служащий, бюрократ или кто-то еще?
Выдвинув стул из-за крошечного стола, Лайон уселся на него верхом, скрестил руки на спинке и следил взглядом за тем, как Жасмин передвигается по кухне.
- Пожалуй, подпадаю под определение бюрократа. Хотя работа за письменным столом для меня в новинку. Что же до того, кем я был раньше, - что тебе сказать? Я работал там, где хвастаться успехами запрещено, а любую твою неудачу журналисты подхватывают и раздувают до небес. Хотя неудачи постигают нас совсем не так часто, как им бы хотелось.
- А кто те люди, что следили за нами?
- Коллеги из конкурирующей фирмы, - коротко объяснил он.
Жасмин обернулась и уставилась на него. В каждой руке у нее было по яйцу.
- Так кто же ты такой? Секретный агент?
Шпион?
Лайон рассмеялся.
- Ну, я бы не стал себя так называть... Скажем просто: тем, что я делал раньше, я больше заниматься не буду. Я получил повышение.
Так оно и было. Подозрения Лайона подтвердились: начальник оперативного отдела оказался предателем. Он попал под суд, и Лайон вместе с Мэдденом выступали свидетелями на закрытом слушании. Неприятно, но что делать? Это часть работы.
На освободившееся место назначили Лайона. Ему предстоит тяжелая и ответственная работа, но больше не придется срываться с места, и поминутно рисковать жизнью он теперь не будет. А значит, появилась возможность создать то, чего так не хватало ему все эти долгие унылые годы.
Дом. Семью. Якорь в бурном житейском море.
- Лайон, повтори еще раз! - прошептала Жасмин, почувствовав, что молчание затягивается.
Лайон улыбнулся ей. За эти несколько часов он улыбался больше, чем за последние двадцать лет.
- Что я люблю тебя? Это не новость. Что хочу, чтобы ты стала матерью моего сына, получила Пулитцеровскую премию по литературе, научилась ловить рыбу, управляться с газонокосилкой и привыкла пить теплое пиво.
- Теплое пиво? Да ни за что на свете!
- Значит, на все остальное ты согласна? Вместо ответа она, смеясь, прильнула к нему.