— Прием закончен.
Бабирханов ожесточенно забарабанил. Охранник приоткрыл дверь.
— Чего хулиганите?
Сделав знак матери, чтобы та отошла, Бабирханов сунулся вперед.
— Во-первых, я сам врач. А во-вторых, у меня здесь брат. В-третьих, на. — Он сунул в карман охраннику рубль.
— Не могу. Поздно. И главврач здесь ходит. — Рубль, как догадался Бабирханов, уже не устраивал стража психбольницы.
— Но мне надо. — Бабирханов резко подался вперед, оттолкнув охранника корпусом. — Мама, иди.
Маил ел жадно, торопливо, хватаясь за все сразу, перемешивая сладкое, печеное, фрукты. Его любимые блюда — жареная картошка с мясом, довга были съедены за считанные минуты начисто. Покончив с обедом, он принялся за чай, чуть ли не проглатывая целиком шоколад и конфеты. Бабирханов с матерью молча наблюдали.
Он был коротко подстрижен, в грязной больничной пижаме, из-под которой виднелась такая же грязная майка. Маил сильно похудел. Пижама, явно не его размера, висела на нем.
Мать на секунду отвернулась, но Бабирханов успел заметить, как она смахнула слезу.
— Ой, что вы делаете? Что вы делаете? Ведь они только что пообедали, — громко возопила откуда-то появившаяся медсестра. — Лопнет ведь. Уберите все сейчас же, — строго приказала она.
Бабирханов обернулся.
Перед ним стояла упитанная, круглая, не потерявшая однако привлекательности медсестра.
— Уберите сейчас же, — повторила она.
— А что вы здесь командуете? — не сдержалась мать.
— Потому что все они только что пообедали и перекармливать их ни к чему.
— Ты обедал? — спросил Бабирханов брата.
Тот утвердительно кивнул и, не обращая ни на кого внимания, продолжал уничтожать все съестное.
— А у вас хорошо готовят? — обратился Бабирханов к медсестре.
— Отлично, — твердо заявила медсестра.
— По вас видно, а вот по моему брату нет. И, пожалуйста, не мешайте нам. И тон свой поберегите для кого-нибудь из близких.
— У нас существует порядок, — пробуксовала медсестра.
— Я вижу, вы в порядке. И охранник ваш, и вы. Мало того, что питаетесь за счет больных, но и обкрадываете их, несчастных. Судя по моему брату и по жалким взглядам этих обиженных богом людей, они не получают и половины тех продуктов, которые выделяет им государство. Где ваша совесть?
— Нет, с вами невозможно разговаривать. Прокурор выискался, — бросив на Бабирханова уничтожающий взгляд, медсестра поспешно убралась вон.
— Так ей и надо, — воспряла мать.
— Пошла она к черту, — выдавил Маил, — кормят, как в концлагере. Вчера тут один обнаружил в своем супе таракана.
— И вкусно было? — попытался подшутить Бабирханов.
— Ты издеваешься, да? Если я здесь, в сумасшедшем доме, то значит, мне нельзя верить, да? Так получается?
— Нет, я верю, почему же…
— А санитары, эти наглые обормоты, отнимают наши сигареты. Мол, нельзя. А сами потом курят наши сигареты. Чтоб они провалились! Разорвал бы их всех!
— Кого?
— Да всех! И санитаров, и медсестер, и поваров.
— И врачей?
— И врачей. Все уходят с полными сумками. Приходят с пустыми, уходят с полными.
Мама придвинула к Маилу яблоки.
— Ешь, ешь. Чтоб они сами заболели.
Снова подошла медсестра, укоризненно кивая.
— Вы слышали, что он сказал? — спросил ее Бабирханов.
— Нет.
— Он сказал, что все работники отделения приходят на работу с пустыми сумками, а уходят с полными.
— Так он же больной.
— Сама ты больная, сука толстая. Сейчас я тебе язык оторву, — Маил в бешенстве было поднялся, но Бабирханов жестом остановил его.
Медсестра исчезла.
Мама, что-то вспомнив, начала рыться в сумке.
— У тебя есть пятерка? А то у меня десять.
— Зачем? — спросил Бабирханов.
— Для кастелянши. Она подберет Маилу чистую и по размерам пижаму.
— Мама, — взмолился Бабирханов, — мы же сами их портим. Неужели не понимаешь?
— Понимаю. А что делать? — обреченно вздохнула мать.
— Искоренять.
Она рассердилась.
— Не разводи демагогии. Всегда так было, так и будет. Не мы первые, не мы последние. Есть у тебя пять рублей?
— Нету. Даже если бы и были, не дал бы.
— Ну хорошо, хорошо. Значит мне придется выйти, где-то разменять и вернуться.
Бабирханов молча выложил деньги. Мама взяла их и потащила Маила куда-то в глубь помещения.
Бабирханов огляделся. Мимо вяло прохаживались больные, жадно разглядывая остатки уже съеденной пищи. Бабирханов поманил пальцем одного из них и предложил ему яблоко. Тот с готовностью принял. Без приглашения подошел другой.