— Счастливо. — Бабирханов прикрыл за ней дверь и подсел к заведующей.
— Доктор, — начала она неуверенно, — у меня к вам просьба.
— Пожалуйста.
Она испытующе посмотрела ему в глаза. Чувствовалось, завотделением готовилась к этой беседе, волновалась.
— Не могли бы вы попросить вашего родича помочь мне в решении одного очень важного для меня вопроса?
— Какого родича? — удивился Бабирханов.
Завотделением несколько помедлила, затем выпалила одним духом.
— Ну, того, что работает в Совмине.
— А у меня там нет никаких родственников, — просто ответил он.
— Как же, — занервничала женщина, — не увиливайте, доктор. А тот, ваш однофамилец?
— Так это ж просто однофамилец.
Она приняла его ответ как шутку, настроилась на такую же волну и пригрозила пальцем.
— Э, нет, — протянула она, — не отказывайтесь. Я уверена, что это ваш родственник.
Бабирханов, чувствуя напряжение своей заведующей, неожиданно рассмеялся.
— Да нет же, честное слово, нет. Поверьте мне!
— Ну, как хотите. Не хотите, не помогайте. — Неприкрытая досада начала брать верх. — А я, между прочим, все время выгораживаю вас перед главврачом. Он настаивает на товарищеском суде.
— Ну и пусть, — безразлично ответил Бабирханов, — надеюсь, не расстреляют.
Заведующая поднялась.
— Такой пустяковый вопрос для него, — обиженно проговорила она, — один звонок — и все в порядке.
Бабирханов тоже встал.
— Я же сказал вам — никакой он не родственник.
Она сердито развела руками.
— Ах, оставьте, ради аллаха. Не принимайте меня за такую наивную. А жаль, — она многозначительно окинула его взглядом и демонстративно гордо вышла, хлопнув за собой дверью.
«Мне еще родственников высокопоставленных не хватает для полного счастья, — раздраженно подумал он, снимая халат, — дармоедов именитых». Он подошел к умывальнику, вымыл руки, затем, вернувшись к столу, удобнее устроился и подвинул к себе телефон.
Номер не отвечал. Бабирханов удивился. Куда она могла деться? Почти не выходит из дому.
Бабирханов заметно разволновался.
Он снова нетерпеливо набрал номер.
— Что ты так долго не подходила? — недовольно спросил он, когда Эсмира наконец подняла трубку.
— Я только что вошла в квартиру.
По учащенному дыханию нетрудно было догадаться в истинности сказанного.
— И где была? — хмуро спросил он.
— Ездила в городское бюро по обмену жилплощади.
— Зачем?
Несколько помедлив, Эсмира решилась.
— Так надо было. А ты принял мое условие?
Он начинал терять терпение.
— Зачем ты ездила в бюро?
— Там работает человек, которого я давно люблю, — с готовностью ответила она.
Бабирханов осекся и долго молчал.
— И ты с ним встречаешься? — дрогнувшим голосом спросил он.
Пощады не было.
— Думаю, тебе не следует знать об этом.
Стиснув зубы в бессильной злобе, он жестче повторил свой вопрос.
— Я тебя спрашиваю, встречаешься или нет?
Выждав небольшую паузу, Эсмира ответила:
— Не хотела тебя огорчать, но ты вынудил. Да. И уже давно.
В комнате все закружилось — стол, ширма, кушетка, раковина. Почва, став мягкой под ногами, превратилась в болото, скорее в пропасть, в которую начался стремительный спуск.
— И он к тебе неравнодушен? — упавшим голосом спросил он, цепляясь за спасительную для слуха соломинку, вряд ли бы выдержавшую такую нагрузку.
— Больше я к нему.
На какую-то секунду падение в пропасть приостановилось, затем с удвоенной скоростью начался взлет.
— Как же ты можешь. — Бросив трубку телефона, Бабирханов рванулся к крану. Умылся и, не протеревшись полотенцем, сел перед вентилятором. Включил его. Не вставая с места, он нашарил в столе успокоительное, принял одну таблетку.
Прохлада, навеянная вентилятором, и его гул постепенно успокаивали вконец обессилевшего от потрясения Бабирханова. Просидев так минут сорок, он выключил искусственный холодок, подошел к зеркалу. Да, вид побитый, подумал он. Из-за женщины. Так мне и надо! Разве я не тот, который еще в студенческие годы убеждался в коварности женщин? Тот ведь, тот. А почему допустил такую оплошность? Нет, конечно! Надо перестраиваться. Это жизненно необходимо. Это важно для меня самого и для моей семьи. Единственный сын из троих детей, который самой судьбой призван опекать живущих в отдельности родителей, заботиться о больных брате и сестре, своей семье, наконец… А я? Чем занят я? Глупостями, которые просто не следует делать в моем возрасте.