Он сидел, опустив голову на скрещенные на столе руки. Принятый «реланиум» умиротворял, успокаивал, звал ко сну. Размолвка с Эсмирой отошла на задний план, уступив место горькой действительности.
Он подумал о том, что давно уже не заходит к матери, ограничившись телефонными переговорами с ней. Что не приносит ей продукты, которые она, в силу укоренившихся правил распорядка своего дня, просто не успевает закупить. Да и не только не успевает. Он считал, что просто обязан это делать. И радовался, приходя к матери или к себе домой с удачными покупками. Они, покупки, все равно делились поровну — между его семьей и матерью. Теперь он это делает изредка, а мать, оберегающая покой сына, никогда ему не напоминает о домашних нуждах.
Бабирханов поймал себя на том, что, живя рядом с отцом, редко видит его. Реже, чем следовало бы. А он, отец, стареет, стареет на глазах.
Бабирханов взглянул на часы. Скоро десять. Он поднялся, запер дверь и прошел к выходу. Кивком поздоровался со сторожем, вручил ему ключи и поспешил домой.
В просторном уютном кабинете главврача, обставленном красивой современной мебелью, собрались человек тридцать врачей и медсестер сто шестнадцатой поликлиники. Товарищеский суд, учиненный над Бабирхановым, шел уже целый час. Председательствовал хозяин кабинета, выполнявший одновременно функции судьи и государственного обвинителя. Рядом с ним чинно восседала знакомая завотделением. Главврач вновь повернулся к Бабирханову, не стоявшему перед ним, а сидевшему напротив.
— Так вы сказали, что видели их впервые?
— Да, именно так.
— Странно, — нелепо заморгав, удивился тот, — среди бела дня, в поликлинику, в кабинет врача спокойно входят двое с целью ограбления.
Бабирханов был невозмутим.
— Вероятно, так.
— И вы успешно уложили одного из них?
— Нет. Сначала я получил по шее.
Раздался дружный смех, сразу же снявший напряжение присутствующих. Невольно заулыбался и Бабирханов, почувствовавший потепление к себе. Послышались затем возмущенные возгласы.
— Безобразие!..
— Нет, по-моему, это хулиганство…
— Здесь что-то не так…
Главврач постучал по столу.
— Тише, товарищи, тише. Мы тут собрались выяснить — что же на самом деле случилось. Почему к доктору Бабирханову ввалились эти двое? Что за этим кроется? Кстати, в тот самый день доктор Бабирханов просил меня не вызывать милицию. Вот эта просьба и вызвала у меня подозрение. Я подумал: нет, здесь что-то не так. Логично?
— Не главврач, а следователь, — сострил кто-то.
— Наш главврач умница, — с готовностью подтвердила заведующая отделением.
— Бабирханов чего-то недоговаривает! — выкрикнул кто-то сзади.
Главврач, проигнорировав услышанное, продолжал уже тише, как бы разговаривая с самим собой.
— Работай мы не в лечучреждении, а, скажем, в ювелирном магазине, я бы поверил доктору Бабирханову. А так… даже не знаю… судите сами. А я, как все. Кто желает выступить?
— Можно я? — поднялась заведующая.
— Пожалуйста, доктор Зейналова.
Зейналова отодвинулась на шаг, встала рядом с главврачом и торжественно начала.
— Товарищи, как вы знаете, доктор Бабирханов в нашем коллективе сравнительно недавно. Но за это короткое время он сумел себя проявить, к великому моему сожалению, не с лучшей стороны. Я даже удивляюсь ему. Молодой, перспективный, порядочный, современный… но вот рассуждает он несколько странно, демагогично…
— Неужели? — не удержался Бабирханов от иронии.
Главврач строго покосился на него — дескать, не перебивай.
— Совсем недавно, — продолжала заведующая, вдохновленная временным царствованием, — на доктора Бабирханова жаловался больной шофер, которому наш доктор не выписал больничный лист.
В кабинете оживились.
Заведующая переждала волнения и приготовилась к главному удару.
— Так вот я спрашиваю, товарищи, — повысила она голос, — почему доктор Бабирханов не выписал ему, больному, страдающему несколько лет, бюллетень? А? Молчите? — Она обвела всех победоносным взглядом и после непродолжительной паузы торжественно заключила: — А вот я догадываюсь…
— Неправда, — отчаянно сорвался Бабирханов.
— Спокойно, Бабирханов, спокойно. Ответите потом. Продолжайте, доктор Зейналова, — безучастно заметил главврач, продолжая рисовать в своем блокноте женские ножки. Он любил это занятие.
— Да что продолжать? — безнадежно махнула рукой заведующая. — Одни неприятности, а тут еще и драка… Может, доктор Бабирханов ведет себя вызывающе потому, что у него есть высокие покровители?