Мы едины. Мы истинная пара.
А затем он делает то, ради чего наша связь создана. Он разбухает во мне, создавая тот самый пресловутый «замок», который предусмотрен, чтобы ни одна капля его семени не была потрачена зря.
Я бьюсь в мощных конвульсиях. Меня удерживает на месте только то, что он навалился на меня всей своею тяжестью. А затем я чувствую это. Жесткий, сильный всплеск его собственного оргазма. Это тепло, которое наполняет меня, посылает разряды тока по телу.
Сзади раздается протяжный вой.
Триумф. Собственничество. Победа. Спаривание. Потомство. Все эти слова заложены в зверином звуке, что проносится по лесу и оповещает всех вокруг. Любой оборотень, который уловил даже слабые отголоски, опознает его значение.
« Моя, моя, моя самка!» — грубо проносится в голове, но я успеваю зацепиться за этот голос.
От судорог, что захватили мое тело, я становлюсь безвольной. Стоит им стихнуть, как очередной горячий выброс семени порождает новую волну дрожи. Тело покрыто капельками пота, но холода нет. Волк греет меня. Глаза закатываются. Я провожу языком по губам, а затем по краешку зубов. Они словно чешутся. На периферии мыслей мне кажется, что они заострились, но списываю это на бред измученного сознания.
Неизвестно, сколько мы так лежим под светом луны. Я впадаю в полудрему. Не верю, что так долго можно быть запечатанным в чьем-то теле, но в то же время удовольствие, что из яркой вспышки превратилось в накатывающую мягкой волной негу, заполнило каждую клеточку.. На задворках сна я слышу его ворчание. Чувствую зубы, которые прикусывают кожу на месте метки. Уже не сильно. Не болезненно, а до дрожи в позвоночнике. Это так странно, сотрясаться в конвульсиях и в то же время ощущать чувствительные мурашки.
Язык вырисовывает на мне узоры, а проклятая рука лежит на моем лобке. Палец то и дела теребит измученный клитор то подушечкой, то когтем. Каждый раз, когда я готова уплыть в сновидения, он вызывает во мне новый болезненно-сладкий спазм краткосрочного оргазма, от которого внутренние стенки повторно сжимают его все еще невероятно твердый орган.
— Ты монстр! — хриплю в ответ на эти действия. — Изверг! — хриплю и кончаю от очередной стимуляции клитора.
Он ноет. Болит из-за постоянного внимания. Измученный, он все равно поддается на провокацию.
— Я не могу больше… не могу… — откровенно рыдаю.
Невозможно выдержать столько оргазмов, сколько он обрушил на меня. Это уже смахивает на пытку, а не радостное соитие. Оборотень словно зависим от этого. Ловит настоящий кайф каждый раз, когда сдаюсь и снова ловлю волну эйфории.
« Еще, дай мне еще!» — требует он, и я хнычу, но кончаю в последний раз, сдавливая его так, что чувствую ответную пульсацию его органа.
Все сливается во мне. Силы израсходованы по максимуму. Я плыву в спасительную темноту, отмечая, что его член наконец стал мягче, спал в своих размерах и выскользнул из меня с пошлым хлюпком.
Пофиг.
Главное, что теперь я могу отдохнуть.
Глава 11
Когда я насилу расплющиваю слипшиеся веки, то вместо ожидаемого голубого неба над собой вижу белый потолок. Я помню, что отключалась в лесу, но просыпаюсь явно на мягкой постели. Тяжелая рука придавила к мужскому телу. Бок болел от неизменной позы. Належала. Хотя признаться болел не только бок. Наверное, я попыталась повернуться, поэтому и проснулась. Размерное дыхание рядом не обмануло мою интуицию. Повернула голову. Посмотрела в его безмятежное лицо и с обвинением бросила:
— Ты не спишь.
— Нет, мышка, — не открывая глаз подтвердил он.
— Сколько? — мозг еще находился в затуманенном состоянии, поэтому выдал одно слово вместо целого вопроса, а хотелось спросить сколько времени он так не спит, а сторожит меня.
— Хм, возможно трое, — задумчиво протянул одиночка. — Через пару дней скажу точно.
— Что трое? — нахмурилась, не поняла его ответа.
— Плодов.
— Каких плодов?
— Наших.
— Ты издеваешься? Я хотела знать, как давно ты не спишь!
— Ах, это, — с насмешкой бросил он.
— Это правда?
— Что?
— У меня от тебя голова болит!
— Раз болит, значит правда.