Она была последней ниточкой к Косе - его прозвище с детства. Когда я была маленькой, я плохо выговаривала букву «Т».
Сердце вновь защемило, на глаза выступили непрошеные слёзы. Мне было противно и больно вспоминать это.
В знак протеста я наколола его имя на корейском. Костя мечтал там побывать вместе с Таней. К сожалению, этому не суждено было сбыться.
Родители Кости уехали из города, и мы с моими родителями не знали, куда именно.
Все эти бурные переживания мне было тяжело переживать внутри себя.
Я решила позвонить Паше.
-Привет.
- Привет, малышка, что-то случилось?
Всхлип.
- Мне плохо!
- Что случилось? - мой роднулька напрягся, я чувствовала это в его голосе.
- Мама вечно в разъездах, мы почти не бываем вместе, скоро я забуду, как она выглядит. Я редко тебя вижу, я так скучаю по тебе. Я поругалась с девочками. Мы заметно отдалились друг от друга. Мне не хочется общаться с ними. Все наши разговоры сводятся к тебе, к твоей персоне. Их ничего не интересует из моей жизни, им интересны наши отношения. А ещё...
Я перевела дух, чтобы окончательно не разрыдаться.
-... вспомнила Костю. Сегодня ровно год, как его не стало. И Тани нет. Все, абсолютно все мои родные люди либо уходят из моей жизни, либо отдаляются от меня. Мне страшно, что я останусь в одиночестве. Совсем одна. Эта мысль невыносима. Мне больно...
- Маленькая моя, всё хорошо. Я рядом.
- ТЫ ДАЛЕКО! - я повысила голос и слёзы хлынули из глаз.
- Тише-тише! Я...я скоро приеду. Я обещаю, я буду рядом. Послушай, котёнок, да, в твоей жизни не всё гладко. Мама пропадает на работе неделями, чтобы обеспечить тебе образование, чтобы тебе хорошо жилось. Подруги... ты сама виновата, что не идёшь с ними на примирение. Давно бы могла пригласить их погулять, в гости, просто пообщаться. Хотя бы в социалке. Да, у нас тоже порой не гладко... но, такова жизнь. Все мы люди. Мы иногда совершаем ошибки. Я сочувствую твоей утрате, я не знал Костю, как ты, но... Боль утихает со временем. Она не исчезнет, но, поверь, я помогу тебе пережить горечь утраты. Сделай пока пару записей в дневнике, чтобы немного успокоиться. Выпей водички, ложись спать и ни о чём не думай! Помни, я рядом. Я очень люблю тебя, слышишь? Я попробую приехать через пару дней.
Я вытерла слёзы рукавом. Он давно промок насквозь от моих слёз.
- Я поняла, я постараюсь. Сейчас полчасика посижу, сделаю запись и пойду спать.
- Ладно, не переживай. Всё будет хорошо, только не плачь. Когда так происходит, у меня сердце кровью обливается.
Я засмеялась.
- Я постараюсь успокоиться, чтобы ты не страдал.
- Уж я надеюсь. А то я тоже заплачу! Ложись спать, котёнок. Люблю тебя.
- А я тебя, спокойной ночи. Мур!
- Мур, сладких снов.
Я положила трубку и потёрла руками лицо. Сделав запись в дневнике, я легла спать и уставилась в потолок.
Чтобы поскорее уснуть, я медленно считала про себя.
В два часа ночи я проснулась от острого удушья. Я не могла отдышаться, дышать было трудно, и я задыхалась и приподнималась на подушках, стараясь найти положение, в котором мне бы стало легче.
Я дотянулась до тумбочки, где лежали лекарства для подобных случаев. Я выпила таблетку и взяла в руки телефон.
Когда я смогла дозвониться, я с трудом могла выговорить хоть пару слов.
- Алло...*вдох*...скорая...*выдох*...Гагарина, 49...*вдох*...жду.
ЭПИЛОГ
Дождь стучится по крышам. Я даже не замечаю его. А он льет стеной - обрушивается на тёплую, согретую солнцем землю сплошной стеной. Я стою подле могилы рядом с Элеонорой Дмитриевной - мамой Насти.
Кладбище расположено в двух кварталах от их дома; было просто приехать сюда физически, но вот морально... Это была непосильная ноша.
Я легонько взял маму Насти за руку и сказал ей:
- Элеонора Дмитриевна, нам пора.
Все родные давно разошлись. Не знаю точно, сколько времени мы простояли у свежей могилы, под которым лежит тело моей возлюбленной.
Мы поворачивается к выходу.
В её пустых глазах я вижу горе потери. Острая боль пробивает нас изнутри, поселяется где-то под сердцем.
Ноги у меня ватные, я не чувствую почву под ногами.
- Пойдём ко мне, я...я не могу оставаться одна сейчас, - слёзы медленно катились по щекам Элеоноры.
Добравшись до дома, мы сели пить чай.
Сначала мы сидели в угнетающей тишине, но молчание прервала Элеонора Дмитриевна.
Она откинулась на спинку стула и дрожащим голосом произнесла:
- Почему никто из вас не признался, что Настя была беременна?
- ЧТО?!
Её слова повисли в воздухе. Мне вдруг стало дурно.
- Я не знал!
- Вскрытие показало, что ему был всего месяц. И ты не знал?! - Элеонора Дмитриевна перешла на крик.