— Сказали, что и так слишком много.
Переваривать всё это в голове было невозможно. Прикрыв глаза, я оперся спиной на стену и потихоньку начал сползать на пол. Хотелось кричать. Может это и истерично, но кто может осуждать меня? Хотелось кричать, рвать и метать. Чтобы хоть немного привести себя в чувство, прикусил губу, почувствовав металлический привкус крови во рту. Кажется, я прокусил губу. Отец молча наблюдал за мной, даже не пытаясь что-то изменить.
— Она спрашивала про тебя, - вместо этого произнес он.
Я кивнул. Да, я знаю об этом. Она ещё вчера попросила приехать, чтобы поговорить. Собравшись с силами, пришлось подняться и слизать кровь с губы. Сейчас не время для этих истерик. Этим я смогу заняться дома, вечером, в одиночестве. Марго не нужно знать об этом. Она не должна переживать больше, чем она это делает сейчас.
Стоило мне открыть дверь, как в меня полетели сразу два грозных взгляда. И если взгляд матери я ещё мог как-то трактовать, мол, слишком долго не навещал сестру, то вот Марго…. Её я не понимал.
Иссушенная кожа, впалые щеки и синяки под глазами, - именно такой предстала передо мной сейчас сестра. В поблескивающих яростью глазах виднелись лопнувшие капилляры, наполнившие глаза кровью. Она провела рукой по одеялу, которым были укрыты её ноги, а потом бросила взгляд на мать:
— Можешь нас оставить?
Кажется, мама этого не хотела, но спорить с Марго – бесполезно. Поджав губы, она вышла из палаты, хлопнув дверью.
— Садись, - строго прошептала сестра, указывая на стул рядом с кроватью.
— Чего какая злая?
Сестра фыркнула.
— Женя приходил.
Челюсть сжалась не хуже чем у питбуля. Женей звали того самого сукина сына, который назывался какое-то время мужем Марго. Сколько лет? Сколько лет этот мерзавец не объявлялся в её жизни? Держу пари, они вместе не были столько, сколько он от неё бегает с самого развода. И вот, когда она практически одной ногой в могиле, он решает объявиться?
— Что ему нужно? – сквозь зубы проговорил я.
Сестра продолжала разглаживать складки на одеяле.
— Просто поговорили.
— О чём?
Марго закатила глаза.
— Да чёрт побери, - психует она, - Просто поговорили, ясно? Чего вы все ко мне пристали, словно он меня здесь насиловал и добил?
— Этот су…
— Молчи! – шикнула Марго, - Это было настолько давно, что какая уже разница? Я умираю, чёрт вас всех побрал! Не собираюсь я тратить последние месяцы своей жизни на эту бессмысленную драму, которая уже давно потеряла свою актуальность. Это было так давно, что уже всем плевать должно быть!
— Он же изменил тебе! – рычал я, слишком злясь на Марго за её слова о смерти, - Он предал тебя прямо у нас на глазах.
— Вот именно, - шипела Марго, злобно зыркая на меня, - Вся эта история касается лишь меня, твоей ненормальной бывшей и тебя. На твою бывшую мне плевать с высокой колокольни, тебе я не указываю, что чувствовать к нему по этому поводу. Но! – рыкнула она, - Не смейте указывать мне, что я должна чувствовать по этому поводу. Я злилась. Мне было больно. Но это было давно. На пороге смерти, знаешь ли, какая-то измена столетней давности теряет свою актуальность.
Сжав челюсть до крошащихся зубов, я промолчал. Злость всё ещё бесновалась в груди, не давая спокойно сидеть. Бесило это чертово смирение со смертью, бесило то, как легко она об этом говорит. Злит всепрощение, которое вдруг появилось в её жизни по отношению ко всем. Сестра не была таким человеком. Если она кого-то вычеркивала из своей жизни, то навсегда и никакой амнистии.
— Мама поэтому злилась? – через несколько минут спросил я, пытаясь отойти от этой ссоры.
— Да. – не стала юлить Марго, - Рассуждает прям как ты, не хочет меня слушать и думает, что лучше знает.
— Она хочет как лучше.
— Лучше уже не будет, - спокойно произнесла она, но имела ввиду явно не эту историю. Она имела ввиду всю себя. Свои шансы на выздоровление и дальнейшую жизнь. Марго окончательно ставила точки в своей истории, - Я просто хочу, чтобы было спокойно. Это ведь не много, правда?
С каким-то отчаянием, какого раньше я никогда в жизни не видел, она осмотрела прямо на меня, прикусив губу и сдерживая слезы.
— Правда.
Мы забыли обо всех словах, что были сказаны до этого. Конечно же, лишь условно, но ещё больше расстраивать сестру я просто не мог. Не имел права, ведь так? Не мог делать ей ещё тяжелее. Не мог быть проблемой для неё. Только не сейчас. Разговоры сошли до самых простых тем, которые плавно обтекали острые углы. Марго расслаблялась и даже улыбалась, она удобнее устроилась на кровати, накрывшись одеялом почти с головой, и бурчала мне что-то прямо оттуда, пока не уснула. Бессонная ночь дала о себе знать.