Я обхватил её запястья и девушка замолкла.
— Серьезные отношения не нужны мне.
Резко. Почти как пощечина или мощный удар. Девушка пошатнулась, будто бы и то и другое прилетело ей одновременно. Опустила руки и отошла на шаг, а потом сделала ещё несколько, пока не оказалась непростительно далеко от меня. Вопреки всем её словам и моим собственным мыслям, мне снова захотелось, чтобы эти ледяные глаза заморозили меня изнутри. В них никогда не было ничего теплого. В её глазах нельзя согреться, как бы она на тебя не посмотрела. Её глаза – чистый лёд, который отражает всё, что происходит вокруг. Может...поэтому в них так тяжело смотреть?
— Серьезные отношения не нужны тебе, - как в бреду повторила Ася, а потом посмотрела куда-то в сторону, - Но на другие не согласна я.
Я видел, как её тело начала бить мелкая дрожь. Захотелось укрыть её одеялом и впихнуть в руки тот чертов чай, от которого она отказалась, но пришлось взять себя в руки. Она ошибается. Слишком молода, глупа и очарована, чтобы понимать, что я для неё – не самая лучшая партия. Да и отношения...они не нужны мне. Как я сам же и говорил, если появляются чувства, то всё надо закончить. И чем раньше, тем лучше. Я сам виноват, что не заметил этого раньше. Возможно, это помогло бы нам обоим.
— Значит, на этом нужно остановиться.
Я произношу знакомую фразу, но впервые чувствую, как готов сам себе вырвать язык за то, что произнес её. И я уговариваю себя, говоря, что всё дело в тех слезах, что набежали на глаза Аси. Говорю себе, что мне просто стыдно, что довёл девушку до этого. Говорю себе, что исчезну из её жизни, чтобы не мучить больше. Я говорю себе всё это, не обращая внимания на то, что от каждой мысли сердце останавливается.
Стук.
Я оставлю её.
Пустота.
Стук.
Мы больше никогда не увидимся.
Пустота.
Стук.
Теперь она – моё прошлое.
Пустота.
И последний стук, что я слышу, это вовсе не удар моего сердца. Это дверь квартиры, которая захлопнулась за ушедшей Асей. И только сейчас я понял, что до последнего надеялся на то, что у этого птенца не хватит сил уйти. Однако сейчас слабым оказался я, потому что продолжаю стоять посреди кухни, смотря в точку, где ещё пару секунд назад стояла Ася, у которой на ресницах дрожали слёзы.
Глава двадцать семь.
Дверь закрылась, а я продолжал стоять. Меня охватило какое-то странное оцепенение, не позволяющее мне двигаться и даже дышать. Возможно, именно недостатку кислорода я обязан тем, что смог пошевелиться. Практически задохнувшись, организм сам сделал спасительный вдох, спася меня от оцепенения. Тело почти не слушалось и вообще ощущалось как чужое, добрел до кухни, где, непонятно зачем, дотронулся до спинки стула, где сидела Ася. Конечно же, она была холодной. В квартире не осталось никаких следов её пребывания. Ни тепла тела, ни легкого шлейфа духов, просто потому что эта птичка даже ими не пользовалась. Её словно тут и не было, поэтому мне срочно потребовалось убедиться, что она существовала.
Схватился за телефон, который отыскал где-то в складках дивана и набрал её номер. Но никаких гудков, оператор тут же отключил меня, а я вспомнил, что до сих пор находился у неё среди заблокированных контактов. Интересно, вытащил ли она меня из них после того, что сейчас случилось? Ведь...смысла уже нет, так? Я поставил точку в этих отношениях, а она согласилась. К чему ей восстанавливать мой номер? Не говоря о том, чтобы ещё раз мне позвонить или написать. Хотя, с другой стороны, я же юрист. Может, ей когда-нибудь понадобится помощь. Да, скорее всего. Она не удалит мой номер. И из числа заблокированных исключит. Я почти убедил себя в этом.
Чтобы привести мысли в порядок – снова вернулся на кухню и бросил в кофемашину капсулу. Возможно, кофе сейчас мне нужно чуть больше, чем чай. Правда, когда чашка заполнилась до краёв, а весь дом наполнился ароматом свежесваренного кофе, меня чуть не вывернуло. По телу прокатилась волна мурашек, а мысли вернулись к Асе. К её нежному, но такому холодному образу. Или вовсе не холодному? Девушка предпочитала объемные свитеры и джинсы, носила лохматый пучок на голове и кусала губы. Холодным был всегда только её взгляд. Холодным и немного пугающим, который отражал все твои мысли, вытаскивал их на поверхность, тыкая лицом в безобразную правду против твоего желания.