Отец замечает меня практически сразу, но лишь качает головой. Что бы это могло значить? Вариантов слишком много, поэтому, чтобы не ломать голову, перевожу взгляд на доктора, но тот продолжает что-то толковать о состоянии Марго. Во врачебных речах и так сложно разобраться, а уж если начать слушать только с середины, то пиши-пропало. Перевожу взгляд на небольшое окошечко в палату сестры. Вижу, как там ещё копаются медсестры, а сама Марго лежит без движения. Всё ещё без сознания, - подсказывает мне мой внутренний голос.
Коротко попрощавшись, доктор покидает нас и заходит в палату, но что происходит внутри я уже не слышу.
— Что произошло? – спрашиваю я у родителей.
— Тоже, что и в прошлый раз, - коротко отвечает отец, обнимая мать за плечи и пряча на своей груди, - Доктор сказал, что такое повторится снова. И ещё много раз, пока она...
— Молчи! – тут же возникает мать, отстраняясь от отца и со злостью глядя на него.
— Мама... – пытаюсь коснуться её плеча, но она и от меня отшатывается, как от предателя.
— Вы все на ней крест ставите! – обвиняет она, полными слёз глазами, - Она справится! В прошлый раз справилась, и в этот сможет!
Мы с отцом обмениваемся взглядами, но не рискуем с ней спорить. Мы оба знаем, что ситуации очень разные. В прошлый раз у неё был только один рак. В этот же раз у него метастазы по всему телу, в легких, в печени... В этот раз у неё...нет шансов.
— Не смотрите так на меня! – продолжает кричать мама, обращая на себя внимание не только наше, но и мимо проходящего персонала, - Вы не знаете мою девочку! Вы...вы...
— Мама, - уже тверже произношу я и делаю шаг вперед.
Мама хмурится, а потом делает шаг назад. Смотрит на меня как на врага и продолжает держаться за сердце. Это начинает меня беспокоить.
— Мам, тебе нельзя волноваться, - пытаюсь перевести тему, - Давай я позову медсестру с успокоительным?
— Какой ты заботливый, когда уже поздно.
На этот раз отшатываюсь уже я. Делаю шаги назад до тех пор, пока не упираюсь лопатками в стену и чувствую себя как перед расстрелом. Мама смотрит на меня и не моргает, а я стою, прижатый к стене, в ожидании приговора. Только отец стоит растерянно. То ли не может поверить в то, что только что сказала мама, то ли не знает, что делать и к кому идти. В конце концов, из палаты сестры выходит медсестра, которую перехватывает отец.
— Извините, у моей жены сердце слабое, не могли бы вы...
— Конечно, - она кивает, с усталым видом откидывая прядь волос назад, - Идёмте со мной.
Отец обхватывает мать за плечи и практически толкает за собой, но та всё смотрит на меня. А меня как ножом режут её слова. ...уже поздно.
В себя я прихожу лишь тогда, когда из палаты выходит и остальной персонал. Правда, на этот раз, мне запрещают заходить в палату до утра. Собственно, поэтому я сажусь напротив двери, опираясь об стену, и всю ночь гипнотизирую вход в палату. Ни о чём не могу думать. Не могу поверить, что до Марго сейчас буквально рукой подать, но я ещё никогда не ощущал себя настолько далеким. Невозможность увидеть её изводила меня. Я много раз за ночь подскакивал к двери, заглядывая в крохотное окошко, но никак не мог увидеть её целиком. Лишь небольшую часть, прикрытую белоснежным одеялом.
К утреннему осмотру подошёл и отец, который сегодня ночью ночевал у постели матери, которой стало реально плохо сердцем. Он лишь кивнул мне в знак приветствия, а потом остановился рядом, чтобы тоже взглянуть на то, как врачи говорят с Марго.
— Ты ведь знаешь, что она вовсе не это имела ввиду, - в конце концов прошептал отец.
Я лишь кивнул, хотя не особо верил, что это так на самом деле. Мама ведь права. Меня не было рядом с ней с самого начала. Не было и всё тут. Правда ли, что уже поздно?
— Состояние стабилизировалось, - высказал доктор, но лицо его выражало обеспокоенность, - Вы можете поговорить с ней...но недолго. И без нервов.
Отец лишь кивнул и подтолкнул меня к двери. И я в очередной раз замешкался. Почему я каждый раз не могу этого сделать? Боюсь того, что увижу в ней? Или...того, что я не увижу?
Запретив себе думать, я толкнул дверь и оказался в палате. Марго лежала на кровати и смотрела в потолок, сжимая и разжимая пальцы на руках. Видимо, силы к ней возвращались очень медленно.
— Как ты?
Она подняла один палец вверх. С трудом, но её упорству можно было только завидовать. Однако смысла этого жеста я не понимал, пока она не заговорила.
— Всё-таки, это вопрос номер один по своей тупости.