Со мной связались организаторы сезона, на который меня пригласили и вместе мы составили расписание подготовки к нему. Расписание включало в себя не только бесконечные репетиции, но и коллективные встречи, на которых мы обсуждали новые идеи, возможности, а также решали конфликты, если таковые были. Это занимало большую часть времени, и я лишь порадовалась, что учеба закончилась. Да, последний год в университете, красный диплом и полная свобода. Если о ней вообще можно говорить учитывая, на что я подписалась. Я уходила утром, а возвращалась почти в ночь, нервы и малое количество сна сделали своё дело, а потому я не только похудела, но и обрела невероятный сине-зеленый оттенок под глазами. Как и большинство музыкантов, с которыми мне приходилось общаться.
Но есть и плюсы. Мама очень радовалась тому, что я получила диплом и посещаю репетиции, она даже приходила на несколько их них, сидела и слушала, часто просто молчала и иногда уходила, даже не попрощавшись. Я не обижалась, отчасти понимала её. Правда, со временем она привыкла к нынешнему положению. К тому, что я живу у Романа. К тому, что я всё-таки взрослый человек. Привыкала и мы с ней даже поговорили. Просто поговорили, как нормальные люди. Она спросила, как у меня дела, а потом, к удивлению, спросила о том, чем я питаюсь. Пришлось заверить её, что Роман прекрасно готовит, и умру от голода я не скоро. Кстати, с ним она тоже познакомилась получше. Однажды, когда репетиция задержалась почти до полуночи, Роман приехал за мной и, увидев мою маму, предложил подвести и её до дома. Она не отказалась. Правда, это было их максимально сближение. Я предлагала ей прийти в гости, но она до сих пор отказывается. Что ж, ей просто нужно время, а я не буду на неё давить.
С Романом мы в этом солидарны. И вообще, оказалось удивительно то, насколько солидарны мы можем быть в некоторых вопросах. Например, он правда готовит завтраки. Я не всегда успеваю их есть, но в такие моменты он подсовывает мне в рюкзак контейнеры с едой. Заботливо. Мы не лезем в личное пространство друг друга. Когда Роман работает – я развлекаю себя сама, не мешая и не отвлекая. Когда я репетирую, Роман делает тоже самое, хотя иногда слушает, а потом мы вместе можем обсудить мои ошибки. И мы вместе навещали Марго. Она всегда была рада меня видеть и часто выгоняла брата, чтобы посплетничать со мной. Но я-то знала, что Роман приходит к Марго гораздо чаще, чем раз в неделю со мной, поэтому без зазрения совести подыгрывала Марго и шикала на Романа. Тот лишь закатывал глаза, но подчинялся, оставляя нас наедине на минут двадцать.
Мы вместе приезжали на несколько звонков родителей Романа или доктора Марго, когда ей становилось плохо. Ухаживали за ней и развлекали, конечно, когда была возможность. Роман вернулся на работу, потому что его отпуск и так затянулся на непростительно долгое время. У меня – репетиции, у него – работа. Круглосуточно с ней были только родители, которые отказывались уходить от неё. Правда, всё же удалось их убедить не спать в её палате, а пользоваться услугами клиники.
Вот только, всему приходит конец...
Я поправляю черное кружево на своём платье, а потом смотрю на себя в зеркало. Платье закрывает горло, руки, длиной почти до колена, а черные колготки лишь создают более мрачный образ. Я кажусь слишком бледной, почти болезненной, в этой одежде. В спальне появляется Роман, в черном костюме с белой рубашкой и тонком галстуке. Такой же бледный и с воспаленными глазами. Он осматривает меня с головы до ног и немного улыбается, на что я ему отвечаю настолько яркой улыбкой, какую могу себе позволить в этой ситуации.
— Пора спускаться.
Я лишь киваю, а потом хватаю его под руку. Чувствую, как страх сковывает тело и Роман действует меня как успокоительное. Сам же он кажется непоколебимым, уверенным и спокойным, вот только за такое время я уже научилась чувствовать его настроение. Чувствовать, как ему тяжело. Поэтому как-то автоматически хватаюсь за его холодную ладонь, начиная поглаживать её. Небольшой жест доверия, показывающий, что я рядом. Что я никуда не делась и не собираюсь. Марго объяснила мне, что именно нужно Роману. Показала, какой нужно быть. Помогла понять его, чтобы остаться с ним.
Марго, кто бы сомневался, не пожелала быть похоронена в земле. Она попросила кремировать её, что на некоторое время просто выбило из колеи Светлану Алексеевну – мать Романа, но, не сумев переубедить дочь, она всё же смирилась. Было решено, что один день она проведет в доме родителей Романа, а потом её отвезут на кремацию. По поводу дальнейшей судьбы своего праха Марго не распоряжалась, а её семья пока не могла понять, что хочет с этим делать. Да и думать о таком...не хочется.