— Когда ты все это успел узнать?
— Попросил кое-кого из ребят помочь по старой памяти. Дело-то пустяковое. А вот у Санечки алиби нет. Про Масика даже говорить не хочу: и так ясно, то он там был. Но у него, как и у тебя, нет видимых причин для убийства.
— Да? — злорадно спросила я. — А как тебе такой факт: красивая девушка Анна — это Марианна, жена Максима. Которая терпеть не может всю его родню и, кажется, обчистила их квартиру.
— Что-что? — хором спросили мои Пинкертоны.
Я пересказала им разговор с Еленой и в комнате надолго воцарилась тишина.
— Слишком просто, — сказал наконец Павел. — Этот придурок вертится весь день на глазах у поселка, демонстрирует тебе фотографию невестки твоей подруги…
— Да я её сроду не видела!
— Он же этого не знает, правда? А потом едет на квартиру к своей возлюбленной, рискуя налететь на законного мужа. Все, конечно, возможно, но зачем?
— Из-за денег, — предположила я. — Масик их обожает. Подбил Анну на кражу, они вместе придушили старушку…
— А что? — оживился Андрей. — Как одна из версий — очень даже годится. А для отвода глаз крутился сегодня вокруг моей боевой подруги…
— Фотографии не вписываются, — меланхолично обронил Павел. — Для отвода глаз фотографии сообщницы не показывают. Он вообще должен был молчать о существовании этой Анны или как её там, а не болтать о ней всем встречным-поперечным.
— У сумасшедших своя логика, — авторитетно сказала я. — И потом вы забыли ещё об одном: о портрете Масика, найденном недалеко от тела тети Тани.
— Вот эта фотография меня больше всего и смущает, — заметил Павел. — Преступники крайне редко оставляют на месте преступления свои визитные карточки. Равно как и фотографии. По-моему, кто-то нам этого Масика подсовывает…
Павел замолчал на полуслове и потянулся к телефону. Каждые четверть часа он звонил по одному и тому же номеру — причем я даже догадывалась, по какому. И каждый раз, не дождавшись ответа, становился мрачнее. Нет, Милочка определенно сошла с ума — нельзя же так издеваться над человеком, который тебя любит. Или с ней что-то случилось?
В общем, вечер прошел в трудах праведных, хотя и в невеселой атмосфере. Потом мы организовали Павлу раскладушку на кухне, заняв ею практически все свободное пространство, пожелали друг другу спокойной ночи и улеглись. Я ещё успела подумать о том, что забыла принять таблетку, а без неё не усну ни за что на свете, и что бессонная ночь мне гарантирована, потому что и аптечка, и кувшин с водой остались на кухне, а туда идти неудобно. И тут же услышала звонок будильника. Чудеса, да и только: впервые в жизни я за всю ночь не увидела ни единого сна. Есть же счастливые люди, которые снов вообще никогда не видят! Андрей, например.
Когда я появилась на кухне, то обнаружила, что раскладушка уже убрана, стол накрыт, а на плите кипит чайник и шипит яичница с колбасой. Заподозрить в таком подвиге своего друга я при самом горячем желании не могла: не его жанр. А вот для Павла это было, по-видимому, само собой разумеющимся. Повезло Милочке! На волне этой белой зависти я и решилась за завтраком на совершенно нетипичный для себя поступок: влезть не в свое дело.
— Павлуша, а может быть ты все-таки съездишь к Милочке? Вдруг с ней что-то случилось…
Андрей бросил на меня грозный взгляд, но Павел, как ни странно, воспринял мое выступление вполне спокойно:
— Пожалуй, ты права. Съезжу после похорон. Я больше так не могу.
— У тебя ещё невероятное терпение, — стала я ковать железо, пока оно было горячим. — Деликатность и такт штуки, конечно, хорошие, но надо же и меру знать. Если Мила по каким-то причинам не хочет тебя видеть, она могла бы об этом сказать, а не…
Павел как-то напрягся, и я поняла, что обсуждать поступки любимой женщины он ни с кем не будет. И я в этом плане не исключение. Пришлось срочно трубить отбой:
— Впрочем, это только ваше дело, мне просто больно смотреть, как ты волнуешься.
— Спасибо за сочувствие, Наташа, — достаточно мягко сказал Павел, — но я и сам… Хотя ты, как женщина, наверное лучше понимаешь: стоит навязывать свое общество или не стоит.
— Нашел с кем советоваться, Павлуша, — вмешался Андрей, — даже если она и женщина, то нипочем в этом не признается. Потому что гордая. Уважаю.
— Я тебя тоже очень люблю, — машинально откликнулась я. — Давайте собираться, мальчики, время поджимает. Спасибо за завтрак, Павлуша, я таких мужчин только в кино видела.