Он стрелял в скво, но я попал ему прямо посередине груди и обернулся тут же к Волку, который уже поднимал свой "ремингтон".
Дорсет внезапно налетела на ближайшего к ней парня и двинула его под коленку; тот стоял на некотором возвышении и, получив удар, покатился лицом вниз по каменистому склону.
Человек у костра, вместо того, чтобы схватиться за оружие, кинулся к Дорсет, а я одновременно выстрелил в Волка и бросил коня на Арча.
Он отшатнулся в сторону, наступил на камень в тот момент, когда выдернул из кобуры револьвер, и тот вылетел из его руки.
Я развернул коня и еще раз пальнул в Волка, чья ответная пуля ожгла мне плечо. Он готовился выстрелить наверняка, когда моя вторая пуля ударила его, и он невольно сделал шаг назад. Вороной чуть не раздавил его, но Волк увернулся. Вокруг меня свистели пули.
Дорсет как-то раздобыла револьвер. Она выстрелила в кого-то из парней Хэдденов и бросилась бежать к лошадям, прижимая к груди ребенка.
В этот момент я заметил на холме индейца, он с коня стрелял в нас. Мгновенно повернув коня, помчался за Дорсет.
Она не теряла времени, и к счастью для нас, пара лошадей стояли оседланными. Дорсет развязала одну из них и бросила ребенка в седло, затем запрыгнула сама, и мы, как сумасшедшие, погнали лошадей через пустыню.
Может быть и впрямь были немножко сумасшедшими. Мне казалось, что бегство невозможно, однако каждый прыжок вороного приближал нас к свободе. Позади слышалась перестрелка, кто-то еще скакал справа.
Вдруг перед нами открылся глубокий овраг шириной футов восемь-десять. Я увидел, как Дорсет перескочила его, пришпорил вороного и умный конь перемахнул через препятствие, будто всю жизнь учился летать. Мы приземлились, даже не споткнувшись, на скаку спустились во впадину, промчались через нее, вверх по склону и влетели в кактусовый лес, где лошади принялись петлять между колючими растениями.
Мы выехали на открытое пространство и опять погнали лошадей, и когда наконец замедлили шаг, преследования не было - пока не было.
Оглянувшись, не заметил ничего подозрительного. Мы оторвались на несколько миль и теперь ехали в кедровнике, а я тем временем вынул винчестер, проверил его и снова положил его в чехол. Потом перезарядил оба шестизарядника. Я помнил, что нажимал на курок четыре-пять раз, однако пустых гильз оказалось восемь, значит, я сдваивал выстрелы.
Приведя в порядок оружие, подъехал к Дорсет. Ребенок сидел в седле впереди нее.
- Что случилось с остальными? - спросил я.
- Им удалось уйти. Гарри сам не хуже любого апачи. Когда появились эти люди, он с детьми просто растворился в лесу.
- Будем надеяться, что он в безопасности.
Местность менялась. Она стала более неровной, но и растительности было побольше. Здесь прошел дождь, пустынный ливень, который заливает небольшое пространство, а затем исчезает, словно его не было вовсе. Этот дождь оставил воду на дне сухих русел и в выемках на вершинах скал, он наполнил естественные резервуары, поэтому воды напоить лошадей нам хватит.
Глаза как будто засыпало песком, они болели, когда я поворачивался, чтобы осмотреть местность. Пальцы закостенели, я сжимал и разжимал кулаки, чтобы вернуть им гибкость. Во рту пересохло так, что когда я попил, через несколько минут опять не чувствовал влагу.
Неожиданно снова навалилась усталость. Давали о себе знать все те дни, когда мы осторожно пробирались вперед, убегали, сражались и беспокоились.
Лошади, выбившись из сил, утомленно шли вперед. Несколько раз ловил себя на том, что засыпаю в седле, и каждый раз, вздрагивая, с испугом просыпался и оглядывался. Я был почти в отчаянии. Испанец мертв... Тампико Рокка мертв... А где Джон Джей?
Скоро стемнеет, и если мы рассчитывали добраться до границы, нам надо остановиться передохнуть. Мы-то могли еще идти вперед, но не лошади, а без них нам не выжить.
- Думаете, за нами есть погоня? - спросила Дорсет.
- Не знаю, - ответил я и больше не произнес ни слова.
Солнце скрылось, и в складках холмов стали собираться тени. В вечерней тишине переговаривались куропатки, ветер шелестел пожухлыми листьями пересохших от жары кустов, с мягким стуком падали в песок копыта лошадей.
На скалах на мгновение показался и исчез одинокий койот, оставив столь же мало следов, как и апачи. Начали появляться звезды - одна, очень яркая, не мигая висела над горизонтом. Время от времени я посматривал на нее и наконец сказал:
- Это огонь. Может быть костер.
Дорсет повернула голову.
- Это не индейский костер, - сказала она.
Мы натянули поводья, я встал в стременах.
- Возможно, Хэддены.
Она взглянула на меня.
- После того, как вы с ними покончили? А что не досталось вам, доделали апачи. Вы уложили двух, это точно, может быть трех.
Может оно и так. Не считал и никогда не делал зарубки на рукоятке револьвера - удел зеленых юнцов.
- Ну что, попробуем? - сказал я. - Огонь ближе, чем граница. К тому же граница для апачей ничего не значит, кроме того, что к югу от нее армия их не преследует.
- Можно разведать - отозвалась Дорсет. Она тронула лошадь и направилась к костру.
Желтое небо поблекло и стало серым, а потом темно-вельветовым. Еще на расстоянии я обратил внимание, что это армейский лагерь - три больших костра были расположены в линию. Какое-нибудь кавалерийское подразделение человек в сорок. Мы осадили лошадей, и я окрикнул солдат.
- Эй, в лагере! Можно подъехать? Со мной женщина и ребенок.
Тишина...
Она длилась долго - наверное кто-то пытался разглядеть нас в бинокль, хотя было довольно темно.
- Ладно, - раздался ответ, - подъезжайте. Только осторожно.
Я узнал голос. Это был капитан Льюистон. Рядом с ним стоял лейтенант Джек Дэвис.
Льюистон перевел взгляд с меня на Дорсет Бинни и коснулся полей шляпы.
- Как дела, мэм? Мы за вас волновались.
- Со мной все нормально. Благодаря мистеру Сакетту.
- Вы не встретили других детей, капитан? - спросил я. - Гарри Брука и детишек Крида?