Когда Клара вышла, чтобы позвать его ужинать, он уже устал думать. Он даже поморщился, заслышав ее шаги, потому что ему казалось, что она плохо к нему относится и может сказать что-нибудь резкое. И снова он ошибся. Она спустилась по ступенькам и подняла голову, наблюдая за журавлями, пролетавшими на фоне закатного неба вдоль серебряной ленты Платта.
– Правда, дивные птицы? – тихо спросила она. – Если бы я уехала, то, верно, скучала бы по ним не меньше, чем по лошадям.
Джули не думал, что она может уехать. Уж очень она казалась на своем месте.
Посмотрев на птиц, она повернулась к нему, как будто только что заметила.
– Ты хочешь остаться? – спросила она.
Джули не хотелось отвечать на этот вопрос. Пусть будет, что будет. Он не стремился принимать решения, но вместе с тем он и не уехал.
– Наверное, мне не надо больше ее преследовать, – наконец вымолвил он. – Наверное, надо оставить ее в покое.
– Не стоит приносить жертвы людям, которые в этом не нуждаются, – заметила Клара. – Пустая трата времени и сил.
– Мам, уже все остыло, – сказала Бетси с порога.
– Я позволила себе минутку полюбоваться летом, – ответила Клара.
– Ну, ты же всегда говоришь, что ненавидишь остывшую еду, – резонно заметила Бетси.
Клара взглянула на дочь и начала подниматься по ступенькам.
– Пойдем, Джули, – позвала она. – Эти девочки позаботятся, чтобы мы не нарушали правил.
Он положил ружье в чехол у седла и последовал за ней в дом.
83
Пока стадо катилось по коричневой прерии к реке Платт, разговоры о шлюхах вытеснили все другие темы. Верно, они всегда обожали поболтать об этом, но на некоторых участках пути их интересовали и другие вопросы, например погода, карты, отдельные лошади, воспоминания о прошлом. После смерти Джейка они много говорили о причудах правосудия и причинах, побудивших в общем-то приятного человека пойти по кривой дорожке. Иногда они вспоминали о своих семьях, хотя, как правило, такие разговоры заканчивались приступами острой тоски по дому. Это была опасная тема.
До Огаллалы оставалась еще неделя пути, а все другие темы, кроме шлюх, уже никого не интересовали. Ньют и братья Рейни даже удивлялись. Они и сами интересовались этим вопросом, правда, в довольно расплывчатом виде, но, слушая разговоры взрослых по вечерам и при каждой остановке, пришли к выводу, что, видно, есть в этом что-то большее, чем кажется на первый взгляд. Визит к проститутке скоро стал казаться одной из самых заманчивых перспектив, предлагаемых жизнью.
– А что, если капитан даже не захочет останавливаться в Огаллале? – спросил однажды Липпи. – Он не любит останавливаться.
– Никто не заставляет его останавливаться, – сказал Нидл. – Он может двигать дальше, если захочет. Это нам надо остановиться.
– Мне кажется, он не любит шлюх, – заметил Лип пи. – Насколько я помню, он почти не заходил в салун.
Джаспера раздражал пессимизм Липпи. Его донельзя расстраивало малейшее предположение, что им не придется побывать в Огаллале.
– Заткнулся бы ты, – посоветовал он. – Нам плевать, что будет делать капитан. Мы поедем в город.
По Кампо, закончивший готовить ужин, постарался уладить спор.
– Мне кажется, вам надо пойти к парикмахеру, а про шлюх забыть, – посоветовал он. – Они возьмут ваши деньги, а что вы получите взамен?
– Кое-что приятное, – произнес Нидл.
– Стрижка выдержит месяц, а то, что вы получите от девки, всего мгновение, – добавил По. – Разве что она подарит вам кое-что совсем нежелательное.
Последовала жаркая дискуссия, из которой Ньют заключил, что шлюхи иногда приносят не только удовольствие. Порой можно и заболеть, хотя конкретно никто ничего не объяснил.
Но По Кампо стоял на своем. Он продолжал агитировать за парикмахерскую, считая, что ее надо предпочесть борделю.
– Если ты думаешь, что я стрижку предпочту шлюхе, ты совсем с ума соскочил, – заверил Джаспер.
Ньют и братья Рейни оставили наиболее скользкие вопросы другим, а сами занялись обсуждением экономической стороны дела. Длинные летние дни, спокойное стадо и дикая жара способствовали размышлениям по поводу возможного визита в город. Так время бежало быстрее.
Иногда один из братьев Рейни подъезжал к Ньюту, чтобы обсудить пришедшую в голову свежую мысль.
– Соупи говорит, они раздеваются, – однажды сообщил Бен Рейни.
Ньют однажды видел мексиканочку, которая задрала юбку, переходя через реку. Под юбкой ничего не было. Когда она заметила, что он наблюдает, то хихикнула. С той поры он часто, когда бывал свободен, крался к реке, надеясь снова увидеть, как она переходит реку. Тот беглый взгляд составлял все его познания насчет голых женщин. Он столько раз прокручивал эту картину в голове, что она порядочно поизносилась.