Я обернулся. Все сидели точно так же, как и прежде. Никто не разговаривал. Отчетливо слышалось тиканье часов с кукушкой. Я подошел к стойке, взял бутылку коньяка й бокалы. Послышались шаги в коридоре, дверь растворилась, и Карла, а следом за ней и Дерек, вошли в комнату.
— Привет, Инглез! — сказал Джо, вставая. — С благополучным прибытием. Рад вас видеть.
Это были единственные слова, раздавшиеся в комнате. Остальные молча сидели у печки. Мэйн и Керамикос смотрели на Инглеза, а Вальдини — на Карлу.
Джо пытался рассеять напряженность.
Наверное, хотите выпить, старина? Вижу, что у Нейля возникла та же идея. Что ж, раз вы здесь, нужно вас представить. Все как раз налицо. Не можем носа высунуть из-за проклятой непогоды.
Джо представил Инглеза, тот поклонился и затем произнес»:
—Что ж, Джо, давайте выпьем. А потом уж покажете мне снимки. Выпьете с нами, Карла? Что вы предпочитаете?
Карла сняла отороченную мехом куртку и осталась в ярко-красном лыжном костюме
— Я предпочла бы стрегу, Дерек.
Она взяла его под руку, словно он был единственным мужчиной на свете.
Инглез незаметно подмигнул мне и улыбнулся. Я налил бокалы. Джо принялся толковать о своих натурных снимках. Дерек слушал его рассеянно, глядя в мутное зеркало, висевшее на стене за стойкой бара. Сперва мне показалось, что он разглядывает себя. Он всегда был чрезвычайно щепетилен в отношении своего туалета, особенно когда находился в обществе женщины. Но затем я сообразил, что он не может видеть в зеркале свое отображение, Он мог видеть только людей, сидящих у печи.
Тут я заметил, что Мэйн тоже смотрит в зеркало. Джо болтал р важности для фильма канатной дороги с операторской точки зрения. Инглез даже не делал вид, что это его интересует. Он наблюдал за Мэйном.
Мэйн поднялся и подошел к стойке. Его движения были непринужденные, но это была нарочитая непринужденность. Он был почти одного роста с Дереком Инглезом, который казался чуточку ниже из-за покатых плеч.
— Уж. если вы приехали делить с нами наше вынужденное заточение, мистер Инглез, не откажитесь выпить со мной.
— С удовольствием.
Мэйн разлил по рюмкам коньяк, записал на свой счет и пригласил к стойке Керамикоса и Вальдини. Он превратился в очаровательного и гостеприимного хозяина, завел беседу о преимуществах путешествия по воздуху в мирное время по сравнению с полетами во время войны.
— Но, мир или война, — говорил он, — я никогда не смогу привыкнуть к взлету, к этой полуминуте, когда все тело обдает жаром, и ты не можешь сосредоточиться на книжке, которую принялся читать, моторы ревут, и ты видишь, как земля куда-то уносится, все, быстрее и быстрее, и вдруг делается далекой-далекой...
Джо, который был доволен представившейся ему паузой, налил себе еще коньяка и опять вернулся к своей теме -
— Есть один момент, Инглез, который я хотел бы выяснить перед тем, как продолжать съемки, — сказал он. — Нужно или не нужно...
Мне кажется, что в ближайшее время вы не будете перегружены работой, — перебил его Мэйн. — Взгляните!
Он показал на окно, и мы обернулись. Снаружи стало еще темнее. Валил густой снег. Вихри подхватывали мириады снежинок, и казалось, что они выстраивались в боевые порядки и атаковали деревья за трассой канатной дороги. Дом содрогался от резких порывов ветра. Крыша жалобно стонала, словно боясь сорваться с «Кол да Варда» и унестись в пространство. Ветер налетел на деревья. Снег пластами валился с ветвей. Снежные сугробы завалили санную трассу. Ветер вдруг на мгновение стих, затем вновь задул с бешеной силой.
— Похоже, что вам придется провести ночь здесь, Карла, — заметил Инглез.
Она улыбнулась.
—Надеюсь, что вы уступите мне свою комнату?
— Не беспокойтесь, мистер Инглез, — злобно произнес Вальдини. — Графиня так добра, что не станет настаивать...
Наступило неловкое молчание, нарушенное смехом Карлы.
— Не обращайте внимание на Стефана, — обернулась она к Дереку. — Он ревнует.
— Да, ревную. Знаете ли вы, что такое ревность, мистер Мэйн? — Вальдини едва сдерживался.
Дом задрожал под новым порывом ветра. Вихрь прочесал ветви елей, сдув с них последние остатки снега; деревья стояли обнаженные и темные посреди серого, затопленного снегом мира.
— Счастье, что мы сейчас не на леднике, а, Блэйр? — сказал Мэйн и обернулся к Инглезу. — Вчера вы чуть не потеряли вашего сценариста.
— Слышал, что он заблудился в горах, — отозвался Инглез. Что же все-таки стряслось?
Майн изложил свою версию. Он рассказал ее гладко, и я слушал не перебивая. Дерек еще успеет узнать правду.
— Вот как оно было, — закончил Мэйн. — Моя вина, конечно. Мне следовало бы держаться поближе к Блэйру.
— Как это тебя угораздило сорваться? — спросил Инглез. — Сам выбрался?
Я рассказал, как я возвращался и как меня подобрали недалеко от перевала.
— Я его сфотографировал, когда он лежал без сознания сказал Джо. — Шикарный кадр. Эту сцену обязательно нужно вставить в сценарий. У зрителей дух захватит! Спасательные партии рыщут по горам в поисках несчастного, а он борется со снегом, пробивается к перевалу и, в конце концов, когда его находят, падает без чувств. В одной из спасательных групп, конечно, должна быть его любимая девушка, и так далее, и тому подобное... Потрясающе!
Инглез погрузился в свои мысли. Затем он поднял голову, глаза его светились.
— Молено сделать этот эпизод более драматическим, Джо. И к черту девушку. Вот, послушайте. Предположим, Мэйн; хотел избавиться от Блэйра. В отличие от Блэйра, он хороший лыжник. Начинается снежная буря. Мэйн идет вперед. Перейдя через ледник, он нарочито поворачивает не в ту сторону...
Больше я не слушал Инглеза. Я наблюдал за Мэйном. После слов «избавиться от Блэйра» Мэйн бросил быстрый взгляд на Керамикоса и нервно облизал губы.
—Конечно, Блэйр должен был замерзнуть и погибнуть, — донеслось до моего слуха продолжение рассказа Инглеза. Безупречное убийство. Преднамеренность доказать нельзя. Несчастье в горах. Но произошло чудо, и Блэйр возвращается. Отличная ситуация. Мы обязательно используем ее в сценарии, Нейль.
— Этот гипотетический случай очень интересен, — повторил Керамикос. — Но из-за чего Мэйн хотел убить Блэйра?
— Вот это нам и остается придумать, — ответил Инглез. Пошли, Нейль, набросаем все на бумаге, пока свежо в памяти. У тебя тепло?
— Включим электрический камин.
— Что- натолкнуло тебя на эту идею с покушением на убийство? — спросил я, когда мы вышли.
— А разве плохо придумано? — усмехнулся Инглез,
—Напротив. На самом деле так оно и было. Мэйн хотел прикончить меня.
— Я это понял.
— Каким образом?
— По твоему нежеланию отвечать мне по телефону. И потому, что я знаю о Мэйне.
Мы вошли в комнату. Я прикрыл дверь и включил камин. Было очень холодно, окно занесло снегом.
— Что тебе известно о Мэйне? — спросил я.
Он бросил на меня быстрый взгляд и, усевшись на кровать; вынул пачку сигарет.
— С этим вопросом можно повременить, Нейль. Расскажи сначала, что происходит здесь. Последней я получил от тебя телеграмму об аукционе. Именно она и фотография здешней компании вынудили меня приехать. Давай начнем с аукциона.
Я подробно рассказал про аукцион, и Дерек спросил, что мне известно про Мэйна, Керамикоса, Вальдини и Карлу. Я начал с Карлы и рассказал все, что она поведала о себе.
— И ты ей поверил? — перебил он.
— У меня нет причин ей не верить, — ответил я. — Дама она неразборчивая в связях, но почему ей не быть влюбленной в Штельбена по-настоящему?
Он разразился циничным смехом.
Влюбленной?! Ей?! Она никого никогда не любила, кроме себя. Она умна и умеет командовать мужчинами. Вот и тебя окрутила.