Кэтрин подавила смешок.
– Вполне возможно. Кстати, как вы знаете, слово «убийство» означает тяжкое преступление, и совершивший его считается опасным преступником. А может, те, кто, как вы говорите, пытался убить вас, по вашей же мысли, вовсе и не преступники? Может, это просто патриоты, выполняющие свой долг перед народом?
Тони натянуто улыбнулся и подумал: «Вот ведь сука!»
28
На втором этаже главного вестибюля было много художественных лавок и салонов, заполненных предметами искусства предвоенного периода.
На первом этаже тоже была небольшая лавка и салончики. Один из них специализировался на продаже военного снаряжения и предметов с американской символикой: картин, плакатов, статуэток, наклеек и т. п. В нем, в частности, были выставлены небольшие бронзовые бюсты генерала Донована. В основном их покупали, как считал Абрамс, молодые адвокаты из контор типа фирмы О'Брайена, то есть тесно связанные в прошлом с УСС. Судя по всему, эти юные карьеристы, купив такой бюст, ставили его у себя в кабинетах где-нибудь между книжными шкафами. Тони улыбнулся, представив себе, как эти юные карьеристы в обеденный перерыв преклоняют колена перед изображением Дикого Билла.
– Это у вас что, улыбка такая? – спросила Кэтрин. – Наверное, вы вспомнили о чем-то неприятном? Или заболел ваш близкий друг?
Абрамс взглянул на нее и усмехнулся.
– Не знаю почему, но вы мне нравитесь.
– Рада это слышать.
Кэтрин направилась к лифту и остановилась возле небольшого столика. В лежащей на нем книге она записала их имена и объект посещения. Затем они поднялись на сорок четвертый этаж, который полностью занимала фирма О'Брайена. Охранник в коридоре кивнул в знак того, что узнал Кэтрин, и указал на еще одну книгу, стоявшую на некоем подобии пюпитра. Записывая себя и Абрамса, Кэтрин взглянула на верхние строчки. Там были фамилии нескольких молодых сотрудников. Она отметила также, что в восемь утра на работу пришел Арнольд.
Они проследовали длинным извилистым коридором до двери с надписью «Архив». Кэтрин постучала.
– А меня Арнольд впустит? – спросил Тони.
– Мне придется пустить в ход все свое обаяние, – улыбнулась Кэтрин.
Она постучала еще раз. Из-за двери слышался резкий свист чайника. Ужасно резкий свист. Чайник давно пора было снимать с плитки.
Абрамс повернул ручку. Дверь открылась со знакомым Кэтрин противным скрипом. Тони заглянул в комнату. Кэтрин быстро протиснулась мимо него, но Абрамс легонько оттолкнул ее назад и вытащил револьвер. Чайник стоял на раскаленной докрасна спирали плитки, из его носика с шумом вырывался пар.
Когда глаза Кэтрин привыкли к полумраку комнаты, она увидела тело, лежащее рядом с походным столиком в круге света, падавшего от стоящей на нем лампы. Абрамс быстро пробежал взглядом по рядам шкафов, прислушался, но никаких звуков, кроме свиста чайника, не уловил.
Прижимая револьвер к боку, Тони медленно приблизился к телу.
Арнольд Брин, в рубашке, нарукавниках и серых брюках, лежал ничком. Его лицо было повернуто в сторону и одной щекой покоилось на галстуке. Галстук был бледно-голубого цвета, почти как кожа Брина. Язык у Арнольда вывалился изо рта. Один глаз был широко открыт. Тони опустился на колено и дотронулся до щеки Брина.
– Еще теплый. С час назад, а то и меньше.
Кэтрин почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она рухнула в кресло, но, быстро сообразив, что оно принадлежало Арнольду, поднялась и бессильно прислонилась спиной к шкафу.
– О Боже, – прошептала она еле слышно, – о Боже…
Абрамс оглянулся на походный столик. Вокруг него валялись чайные принадлежности. На полу, рядом с рабочим столом Арнольда, лежала начатая упаковка бисквитов. Абрамс протянул руку, взял со столика лампу и поставил ее на пол, затем встал на четвереньки и приблизил свое лицо к лицу Брина, внимательно рассмотрел его глаза, разжал судорожно сомкнутые челюсти Арнольда, заглянул ему в рот и принюхался, после этого поднялся и вернул лампу на место.
Кэтрин продолжала стоять, прислонившись спиной к шкафу. Глаза у нее были закрыты, в их уголках застыла влага.
Абрамс еще раз осмотрел предметы на столике, заварочный чайник, чай в пакете. Тони взял один бисквит и понюхал его.
– Судя по всему, он умер от удушья, но я не думаю, что оно было вызвано действием яда.
Кэтрин наконец раскрыла глаза.
– Что?
– Видите ли, он, к сожалению, не успел заварить чай, – сказал Абрамс и выключил электроплитку. – А это могло спасти ему жизнь.
– О чем вы говорите?
– Дело в том, что он сразу принялся за один из этих больших сухих бисквитов. Не намазал его ни маслом, ни джемом… Во рту и в горле у него пересохло, пожилые люди часто страдают плохим слюноотделением. А может, ослабли глотательные мышцы, это тоже бывает у стариков.
– Несчастный случай?
– Его погубил бисквит. Я видел кусок, застрявший у него в горле.
Кэтрин уставилась на Абрамса, затем перевела взгляд на Арнольда. Некоторое время она молчала, потом спросила:
– Вы в это верите?
– Конечно, нет. Это убийство. Отлично продуманное. – Абрамс потер подбородок. – Его держали как минимум двое. Видимо, они были в специальных перчатках с мягкой прокладкой, чтобы не оставалось никаких следов. Наверное, сначала они сунули ему в рот квасцы, чтобы высушить слизистую, потом залили в горло какое-то анестезирующее средство, чтобы отключить нервные окончания. Они затолкнули ему в горло бисквит и держали до тех пор, пока старик не задохнулся. Профессионалы.
Кэтрин судорожно сглотнула.
Абрамс спокойно продолжал:
– Да, судмедэксперту придется с этим повозиться. Но, если ему подсказать, что речь идет об убийстве, он, возможно, и найдет соответствующие подтверждения. – Абрамс закурил. – Интересно, почему эти люди так упорно подстраивают несчастные случаи? Вероятно, чтобы выиграть время? Чтобы те, кого это касается, не забили разом тревогу?
Кэтрин кивнула.
– Очевидно, отчасти и поэтому. Но… В этих кругах вообще предпочитают, чтобы все выглядело, как несчастный случай. Это признак профессионализма, своеобразный знак мастерства.
– Вот как? И за это дают награды? – Абрамс бросил сигарету на пол и загасил ее носком ботинка. – Как бы то ни было, это уже четвертый случай, когда не остается никаких улик: Карбури бесследно исчез, Бромптон-Холл сгорел, а Арнольд подавился бисквитом. Черт побери, даже полицейский может увидеть здесь систему.
Кэтрин посмотрела на него.
– А четвертый?
– Ну как же! А мое падение с крыши по пьянке?
– Так вы были на крыше? Значит, тот человек пытался вас убить?
Абрамс кивнул.
– Как… Как же, черт побери, вы туда попали?
– По пожарной лестнице.
– Вы знаете, о чем я спрашиваю.
– Тогда я вас спрошу, как получилось, что меня пригласили ночевать в этот дом на Тридцать шестой улице?
После недолгого колебания Кэтрин ответила:
– Меня попросила об этом Клаудия. Вы ей нравитесь.
Абрамс промолчал. Кэтрин добавила:
– Если уж быть совсем точной, О'Брайен и Питер тоже предложили, чтобы вы там ночевали. При этом мне показалось, что все трое действовали независимо друг от друга.
Абрамс снова ничего не сказал.
Кэтрин, похоже, постепенно приходила в себя после шока, вызванного смертью Арнольда. Она отрывисто спросила:
– Что же вас привело на крышу?
– Судьба.
– Вы знаете, Тони… Не всегда выгодно держать все при себе. Иногда ведь возникает необходимость в помощи ближнего.
– Я думаю, Кейт, что человек, связавшийся с вашей организацией, очень быстро обнаруживает, что остро нуждается в помощи.
Слова Абрамса явно обескуражили Кэтрин, однако, справившись с собой, она спокойно возразила:
– Зачем кому-то вас убивать?
– Не знаю, но мне это льстит. – Он снял трубку с телефонного аппарата на столе у Арнольда и набрал номер дома на Тридцать шестой улице.