Он проверил, не выпал ли из ножен его нож, и провел пальцами по маскировочным полосам на лице, выполненным, если честно, мамиными зелеными тенями для век и коричневым карандашом для бровей. Все держалось достаточно прочно. Можно было рассчитывать на любую погоду, пусть бы даже стало очень жарко и Стэнли начал бы потеть. Он был одет в камуфляжную форму своего дяди Стива, которую тот привез из Вьетнама, а на ногах у него были черные кеды «Конверс».
Стэнли доел «Милки Уэй», запихал обертку в карман и тут же достал «Сникерс». Было холодно. В тридцати футах от него по гравиевой дорожке в сторону дома шли двое мужчин. Он прислушался, но, не услышав лая собак, успокоился. Если даже мужчины и заметят его, он сумеет убежать от них: Стэнли уверенно пробегал сто ярдов за десять секунд и знал, что сможет улучшить этот результат, если за ним погонятся русские.
Стэнли продолжал лежать не шевелясь, когда мужчины вышли из-за деревьев. Маленького и толстого с выпученными глазами он узнал сразу. Это был Лягушонок. Лягушонка он несколько раз встречал в городе и один раз на пляже. Несколько лет назад этот русский даже разговаривал с новичком из класса Стэнли. Он вроде бы занимался культурными связями или чем-то в этом роде и довольно прилично говорил по-английски. Когда русским еще разрешали играть в теннис на кортах Глен-Коува, мало кто из них подбрасывал обратно укатившийся мяч, если их об этом просили, а вот Лягушонок обязательно ходил за мячом, широко скалился и возвращал его игравшим. Этот малый был что надо. Стэнли попытался вспомнить его имя. Арзов или Андров, что-то вроде того. Точно. Виктор Андров.
Его собеседник, прилизанный, с зачесанными назад волосами, в черных очках, в костюме, похожем на тот, в котором Стэнли ходил к первому причастию, выглядел крепким. «Наверное, убийца, – подумал Стэнли, – человек из СМЕРШа».
Эти двое о чем-то быстро говорили по-русски, и Стэнли несколько раз уловил слово «американский». Он немного изменил позу и достал из своей полевой сумки маленький фотоаппарат «Минолта-470», быстро щелкнул русских три раза, положил фотоаппарат обратно в сумку и, подождав, пока русские исчезнут из виду, встал в стартовую позицию для броска. Он прислушался. Все было тихо.
Стэнли рванул через открытый участок, преодолев полсотни ярдов меньше чем за шесть секунд, и тут же распластался в небольшой ямке. Он лежал не шевелясь, чувствуя себя в этом углублении совершенно незащищенным, но никакого другого укрытия рядом больше не было. Он осмотрелся в поисках подслушивающих «жучков», но ни одного не заметил, хотя ему казалось, что здесь они должны быть повсюду. По мере того, как Стэнли терял уважение к системе безопасности этого русского объекта, его самонадеянность возрастала. Он решил, что с охраной у русских все может быть нормально, просто она не рассчитана на Стэнли Кучика.
Мальчик был под большим впечатлением от рассказов дяди Стива о его тренировках по программе «зеленых беретов» в Панаме. Дядя Стив отдал Стэнли разработки по проникновению в тыл противника, разведке и выживанию в экстремальных условиях. Стэнли подошел к их изучению очень серьезно, а в лесу возле своего дома занимался практической отработкой, ощущая при этом, как пробуждаются в нем какие-то животные, охотничьи инстинкты.
Он выглянул из ямы. Русские, похоже, пока не собирались заходить в дом. Он, собственно говоря, на это и не надеялся. Ну что ж, придется пройти прямо у них под носом. Стэнли знал, что сегодня у русских праздник и скоро здесь соберутся все русские из ООН. Он уже заметил человек десять, разгуливающих по саду. Да еще те, в шезлонгах. По плану, он должен был провернуть свою операцию еще дней пять-шесть назад и теперь считал, что ведет себя безрассудно. Как псих. Хорошо хоть, не видно детей. Иногда русские привозили с собой и детей. Они стали бы серьезной помехой, потому что носились бы всюду без разбору. Он слышал, что иногда русские отвозили своих детей в какой-то лагерь, в нескольких километрах отсюда, который назывался пионерским лагерем. Что-то вроде лагеря бойскаутов. Но Стэнли был уверен, что вместо занятий по скаутской программе русские учили своих детей основам шпионажа.
Наконец Стэнли вспомнил о своем деле. Ползком он добрался до канализационной трубы, которая выходила на поверхность из крутого склона лужайки. Земля здесь отвратительно воняла и была покрыта болотной травой и камышом. Дальше этого места Стэнли на русскую территорию прежде не проникал. Немного поколебавшись, он подтянулся на руках к трубе, затем просунул в нее голову и начал ползти по мерзкой тине. Он знал, что больше из его класса никто не смог бы здесь уместиться – у людей маленького роста есть свои преимущества.
По мере того как он подбирался ближе к дому, на его пути все чаше стали попадаться корни плакучей ивы, проросшие внутрь трубы между ее швами. Сначала он, цепляясь за них, продвигался вперед, но в одном месте корни оказались такими толстыми, что пришлось перерезать их ножом. Вдруг Стэнли услышал какое-то шуршание и увидел уставившиеся на него красные глазки. Он ударил по трубе рукояткой ножа и прошипел: «Иди отсюда!» Сердце у него билось учащенно, во рту пересохло.
Мальчик попытался обдумать ситуацию. От его плеч до стенок трубы в любую сторону оставалось не более трех дюймов, и хотя он не страдал клаустрофобией, все равно нервничал. Что будет, если он здесь застрянет? Его тошнило от спертого воздуха, а полная тьма начинала пугать. Ему показалось, что он в ловушке, и захотелось вскочить и выбежать на свежий воздух. Тело покрылось потом. Стэнли начало трясти. Он подумал было о том, чтобы повернуть назад, но решил, что не справится с корнями, ведь придется двигаться ногами вперед. «Нет, придурок, – сказал он себе, – ты не должен здесь застрять».
Он ползком продолжил свой путь и наконец добрался до места соединения нескольких труб. Здесь воздух был посвежее, и он глубоко вздохнул. Он посмотрел в открывшуюся над ним вертикальную шахту длиной в двадцать футов, которая вела на поверхность. Наверху шахту закрывала железная решетка, и сквозь нее были видны первые вечерние звезды.
Стэнли встал на одно колено, отстегнул фонарик от пояса, включил его и осветил стенки шахты. Вот она, первая железная скоба-ступенька, ведущая наверх. Он убрал фонарик, глубоко вздохнул и начал подниматься по скобам, не отрывая от них рук, пока не достиг решетки. Он толкнул ее, и она со скрипом открылась. Мальчик прислушался, затем осторожно высунул голову наружу и осмотрелся. Менее чем в десяти футах от него торчал белый флагшток, а на нем он увидел то, за чем охотился, – алый флаг СССР.
Флагшток был окружен живой изгородью высотой в четыре фута. Кусты хорошо скрывали Стэнли, если только кто-нибудь не будет смотреть на него из дома сверху. Он оглядел окна третьего этажа и слуховые окошки четвертого, но никого не заметил. Стэнли вылез из шахты и, ползком пробравшись сквозь кусты, оказался у флагштока. Здесь он перевернулся на спину, достал нож и глубоко втянул в себя воздух. Потом прислушался.
С террасы доносилась музыка. «Плохая музыка», – почему-то подумал он. Вечер был тихим, и он боялся, что кто-нибудь услышит скрип, когда он начнет спускать флаг. Он поднес лезвие ножа к веревке, но вдруг заколебался. Может, ему лучше убраться отсюда подобру-поздорову? Но тут он поднял взгляд на красный флаг с серпом и молотом и пятиконечной звездочкой в углу, развевающийся на ветру, и понял, что без него не уйдет.
Вдруг раздался звук, похожий на ружейный выстрел, и Стэнли чуть не намочил штаны от страха. Он затаился в кустах. Сверху раздался еще один хлопок, и небо осветилось красными, белыми и синими огнями. Вслед за этим последовала целая канонада фейерверка, и Стэнли тихо рассмеялся. Опять этот сумасшедший старый ван Дорн преподнес русским сюрприз.
Мальчик не сомневался, что взгляды всех русских прикованы к этому зрелищу. Он легко перерезал веревку, и флаг мягко пошел вниз. Приближаясь к земле, полотнище становилось все больше и больше. Наконец оно накрыло всего Стэнли. Сделан флаг был из какого-то легкого материала, хотя Стэнли ожидал, что ткань будет тяжелее. От его добычи исходил какой-то странный запах. Но все это не важно, главное, что флаг был у него.