Но мне все же следовало тогда последовать ее совету. Я должна была догадаться, что Эми беспокоиться и присматривает за мной. Иначе, она бы ни за что не стала бы предупреждать меня об этом таинственном незнакомце.
Когда он наконец меня увидел, все вокруг, словно затормозило с визгом шин. Совет Эми вылетел у меня тут же из головы, как легкий летний ветерок. Его остановившийся взгляд на мне вызвал во мне такое ощущение, словно я завязла в паутине. Я могла бы попытаться сбежать, но это было бы бессмысленно. Конечный результат был бы таким же.
Затем он улыбнулся, сдержанно, коварно, и двинулся ко мне.
Я позволила его паутине окутать себя коконом, приготовившись к его приходу.
2
Сначала меня напрочь поразили его глаза.
Цвета лазурной воды в безоблачный день. Бесцветный бриллиант, яркий и прозрачный, с таким же количеством граней. Переполненные эмоциями, озорством и самомнением. Только взглянув ему в глаза, можно было бы написать тысячу романов, но все равно рассказать о них дословно было невозможно.
— Привет, — выпалила я, словно слон в посудной лавке.
Уголки его губ приподнялись, но это была не совсем улыбка. Но определенно было приглашение продолжить разговор. У меня сердце колотилось в грудной клетке, как птица, отчаянно пытающаяся вырваться из своей тюрьмы.
— Bonsoir, — сказал он. — Ты здесь впервые.
— Неужели это так очевидно?
— Нет. Просто я бы запомнил тебя, если бы видел раньше.
Румянец пополз вверх по шее и осел у меня на щеках.
— Ну, а я тебя помню.
Он удивленно приподнял брови.
— Мы уже встречались?
Я прикусила губу и отрицательно покачала головой. Даже не могла поверить, что сказала это. Это было немного некрасиво, что я наблюдала за ним в парке. Я вспомнила, как он что-то писал в своем блокноте. Большинство людей замечали только то, что им было нужно, чтобы заполнить пробелы. Но мой мозг работал совсем не так. Потому что любой штрих мог запросто оказаться в моей следующей незаконченной рукописи.
— Ну, на самом деле, нет, — неуверенно ответила я. — Я видела тебя в парке.
— Правда?
— Да, ты всегда так сосредоточенно что-то пишешь в своем блокноте, — призналась я.
Видно, я правильно ответила на его вопрос, потому что он расплылся в настоящей улыбке.
— Так и есть. Теперь ты ставишь меня в невыгодное положение.
— Почему? — Спросила я, почти задыхаясь, когда он приблизился еще на один шаг.
— Ты уже знаешь, что я раб письма, а о тебе я ничего не знаю.
Я судорожно сглотнула. По идеи должна была бы почувствовать замешательство от его холодного обаяния, но ничего подобного не почувствовала. Предупреждение Эми звучало, будто брошенная фраза несколько дней назад, а не минут. Я почему-то ощущала себя с ним совершенно непринужденно. Более непринужденно, чем с любым другим незнакомым мне мужчиной.
— Меня зовут Натали, — сказала я, протягивая ему руку.
— Натали. — Попробовал он мое имя на вкус, как хорошее вино.
Затем он взял мою руку и вместо того, чтобы пожать, поднес ее к губам и нежно поцеловал. У меня по коже побежали мурашки.
— Меня зовут Пенн.
Я хихикнула.
— Например, как то, о чем ты пишешь.
— Никогда не слышал такого раньше, — сказал он с небрежным смешком.
Он указал на балкон, с которого пришел, и мы прошли туда, чтобы взглянуть на потрясающий вид города.
— Пенн... сокращенно от какого имени?
Он отрицательно покачал головой.
— Мои родители просто любят необычные имена.
— Значит, просто Пенн?
— Совершенно верно.
Он оперся локтем о перила, а другую руку сунул в карман брюк. Мне вдруг показалось, что я попала прямо в фильм о Джеймсе Бонде. Вот только я была кем угодно, только не девушкой Бонда, такого раньше со мной никогда не случалось.
До этой встречи я бы сказала, что таких привлекательных мужчин в реальном мире не существует. Скорее всего они могут украшать обложки журналов, сниматься в блокбастерах или быть моделями дизайнерских брендов. Если они и существовали вне этой гламурной жизни, то уж точно не в Чарльстоне. Я не видела таких мужчин ни в Канзасе, ни в Техасе, ни в Колорадо, ни в других местах, куда переезжал мой отец, пока служил в ВВС.
— Итак, что тебе больше всего нравится в Париже? — Спросил Пенн. — Кроме того, что ты видела, как я писал в блокноте.
Я рассмеялась и подалась вперед, прислонившись к балкону.
— Наверное, наблюдать, как мерцает Эйфелева башня, когда садится солнце.
— Ах, да. Любимое развлечение туристов.
Я усмехнулась.
— Если я туристка, то кто же тогда ты? Ты ведь тоже американец.