— Надеюсь, ты любишь красное, — сказал он, вытаскивая пробку.
— Полюбила.
Или, по крайней мере, я научилась ценить красное вино этим летом. Мои родители не часто выпивали. Из-за проблем с алкоголем и наркоманией со стороны родственников моего отца и из-за маминой приверженности идеям Нью Эйдж.
— Хотя я хочу, чтобы ты знал, что я уже пробовала похожее вино с тех пор, как приехала сюда.
— Боже, я надеюсь. Но если ты не пробовала еду месье Лорана, значит, ты не жила по-настоящему в Париже.
Он отломил кусок хлеба, обмакнул его в липкий, тягучий сыр, который выглядел на вид, как бри, но это было бы оскорбительное сравнение, и отправил кусок в рот. Я последовала его примеру, тестируя терпкий аромат на языке. Было просто невероятно.
У нас не было бокалов для вина, поэтому мы пили прямо из горла, передавая бутылку друг другу. Вино было сладким, но не слишком приторным. Ароматное с легким привкусом вишни. Я была почти уверена, что никогда в жизни не пила такого вкусного вина, как сейчас.
— Итак, если ты смог жить другой жизнью, что бы ты выбрал? — Спросила я, откинувшись на локти и болтая ногами. — На мой взгляд, твоя жизнь кажется почти идеальной.
— Ах, не все так просто, как кажется, уверяю тебя. — Его глаза прошлись по моим длинным, худым ногам, результат многочасовых тренировок плавания. — Наверное, я не знаю, как можно жить по-другому, но готов выслушать твои предложения.
— Тогда следующий вопрос, что ты презираешь в своих родителях?
— Решила задать мне двадцать вопросов? — он сразу же спросил в ответ. (20Q — компьютерная версия игры двадцать вопросов (Twenty Questions), которая началась как эксперимент в области создания искусственного интеллекта. – прим. пер.)
Я прикусила губу и слегка пожала плечами.
— Всего лишь пытаюсь узнать тебя получше.
— Обычно люди начинают с любимого цвета и того, кем они хотели бы стать еще в детстве.
— Мне почему-то кажется, что я захочу прервать эту светскую беседу, — откровенно призналась я.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду.
— Итак... очень важный вопрос — кем ты хотел стать в детстве?
— Мне кажется, в этом вопросе есть подвох.
Я рассмеялась.
— А мне показалось, что ты сказал, что это простой вопрос.
— Я этого не говорил. Я сказал, что, как правило, с него начинают. — Он убрал с моей щеки выбившуюся прядь светлых волос. — Мои родители хотят, чтобы я работал в семейном бизнесе. Но я думаю, что хочу быть профессором. — Он выдохнул. — Я пишу диссертацию. Хотя и не должен думать, что это именно то, что мне хочется.
— Профессором в какой области?
— Философии.
Мой рот открылся от удивления.
— Ты — человек загадка, не так ли?
— Твой вопрос, один из способов описать получение довольно бесполезной степени.
— Она не бесполезная, если тебе этого хочется и нравится этим заниматься, — с жаром произнесла я, гораздо эмоциональнее, чем намеревалась.
— Скажи это моим родителям.
— Я точно знаю, что ты чувствуешь, когда твои родители думают, что твои мечты должны остаться всего лишь мечтами, — призналась я. — Например, мои родители считают, что диплом по английскому языку и писательская карьера бессмысленное занятие. Я же умная. Я могла бы стать адвокатом, врачом или еще кем-нибудь, работать в более практичном бизнесе. Если бы только я смогла достучаться до них, говоря, что все это не имеет для меня никакого значения.
Но это было почти невозможно. Они считали, что моя карьера писателя намного хуже, чем непрактичная, просто пустая трата денег. Мои родители хотели, чтобы я поднялась над чертой бедности. Диплом по английскому языку с таким же успехом, на их взгляд, мог быть поцелуем смерти.
— Кто бы говорил, — произнес он, делая еще один большой глоток вина из бутылки. — Тот секрет, который я тебе открыл. Это и есть главная причина. Они не принимают меня таким, какой я есть, а потом удивляются, почему я все время пытаюсь сбежать от них.
Я чувствовала, как мы невольно связаны своими ситуациями друг с другом. В каком-то смысле мы оба плыли по течению жизни. Словно лист, который поднял ветер и понес не в том направлении, просто понес по течению. Мне хотелось получить большего. Несмотря на то, что никто из родных не понимал моей одержимости.
— Я поняла, — наконец прошептала я, выпрямляя спину и продолжая болтать ногами над водой.
Пенн отставил бутылку вина в сторону и переплел наши пальцы вместе. И тут между нами что-то промелькнуло. Течение. Взаимопонимание. Начало чего-то нового. Это было необъяснимо и невероятно.
Мое тело загудело от возбуждения, анализируя правду, которую я раньше не замечала. Я всегда винила себя в том, что никогда по-настоящему не воспринимала свою жизнь. Каждый год, пока росла, переезжая в другой город, что накладывало отпечаток на все мои отношения со сверстниками. Но правда заключалась в том, что я никогда не встречала человека, который бы, действительно, меня так понимал.