Запираю дверь и возвращаюсь в холл.
Света за это время продвинулась на полметра и даже обувь успела снять.
Прогресс.
Я стараюсь не замечать ее дырявые носки, явно из разных пар. Беру ее за руку и, без лишних слов и экскурсий, веду в гостевую ванную за лестницей на первом этаже. Включаю свет и мягко подталкиваю ее внутрь.
— Полотенце, халат, тапочки, — поочередно указываю, разворачиваюсь на пятках. — Душ, шампунь, мочалка. Пользуйся всем, не стесняйся.
Выхожу и прикрываю дверь за собой. Стою напротив неё в ожидании, что после меня она закроется на замок.
Не закрывается.
Жду еще пару минут.
Душ включается. Струи воды с характерным звуком начинают хлестать по ее телу, а дверь по-прежнему не заперта изнутри.
Можно ли это расценивать как приглашение войти?
Неожиданный поворот...
Совести у меня отродясь не было. А уж что говорить о каких-то там рамках приличия?
И все же, усилием воли провожу эти гребаные рамки в своей голове и отступаю от двери, стараясь не думать о незапертом замке.
Всему свое время, Молот.
Первым делом я захожу в гостиную и разжигаю камин, чтобы как только Света выйдет из душа, спалить ее одежду к чертовой матери.
А дальше уже иду на кухню, провожу ревизию в холодильнике в поисках нормальной жратвы. Накрываю на стол и настраиваю себя на серьезный разговор, ожидая свою чистую "замарашку".
Что-то подсказывает, детали этого разговора Свету могут как заинтриговать, так и отпугнуть.
— Ау, Назар, вы где?
Наконец раздается ее звонкий голосок, сравнимый с перезвоном колокольчиков. Где-то вдалеке. Заплутала в моем лабиринте.
А я не откликаюсь. Затаившись, нарочно молчу.
Пусть еще раз позовет меня по имени. Мне нравится, как оно звучит из ее уст. Так мягко, нежно. Словно призыв прекрасной Сирены.
Да уж, совсем одичал.
— Назар? Куда вы подевались?
Эхо все ближе. Шаги босых ног становятся отчетливее. Еще пара секунд, и Света выглядывает из-за угла.
— А, вот вы где! — лучезарно улыбается это милейшее создание, кутаясь в халат. — А я вас по всему дому ищу. Звала-звала, а вы не отвечаете.
А она преобразилась. Повеселела. Кожа порозовела от горячего душа. Глаза засверкали серебром.
Света сбросила грязные шмотки, отмылась и словно заново родилась. Переродилась из болотной кикиморы в диковатую лесную нимфу.
Любо-дорого смотреть на нее. И та ледяная глыба, что находится у меня под ребрами, слегка подтаяла при виде ее неподдельной радости.
Вроде бы ничего особенного не сделал, а на душе вдруг потеплело.
— Налетай, — киваю я на стул, выдвигаю его из-за накрытого стола, возомнив себя джентльменом. — Увы, горячего в доме ничего не нашлось. Только вчерашние закуски.
Света бабочкой порхает ко мне. Проскальзывает между мной и столом, присаживается за него. Я любуюсь ею, пока она голодными глазами изучает угощения на тарелках.
Боже, как она хороша! Невинная и чистая, и вместе с тем – женственная и обольстительная. И этот мой халат на ней… Наверняка под ним она абсолютна голая…
— А у вас вчера был праздник? — робко спрашивает Света, задумчиво склонив голову.
Я зажимаю пальцами переносицу, отгоняя наваждение её обнаженного образа.
— Нет, почему?
— Просто, мне кажется, суши, краба и тарталетки с икрой едят только по праздникам.
Я невольно испускаю смешок, на что Света заливается краской. Вся от пяток до корней волос. Стыдливый взгляд от меня прячет.
— Я что-то не то сказала? — лепечет она, повесив нос.
Какой же я все-таки болван.
Ну куда ты лезешь со своей жизнью на широкую ногу?
Девахе суп нужен пожирнее, понаваристей, а ты ей краба подсовываешь, да китайские палочки вместо приборов.
Опомнившись, выдвигаю ящик кухонного гарнитура, достаю вилку.