…Она рассказывает ему о своей семье.
– …а еще папа говорит, что я второе чудо в его жизни. А первым чудом было узнать, что мама любит его. И он всегда при этом повторяет «Ох, Кэсси, Кэсси…» – Она улыбается воспоминаниям. – Как же я скучаю по ним.
…А еще они обсуждают тысячи разных мелочей, таких незначительных и таких важных. Или просто философствуют – о жизни, смерти, бессмертии…
– Как, наверное, интересно – жить сотни лет: эпохи сменяют друг друга, а ты – свидетель…
– Все это есть и сейчас, просто ты не замечаешь перемен, они постепенны, и, только оглянувшись назад, понимаешь: все изменилось. Мне нравится быть человеком, обычным смертным, чей век отмерен.
…А в один из дней Уилл просит ее руки и сердца, и Кэсси отвечает, что они давно принадлежат ему.
***
– Я звонила родителям.
– И как?
– Мама была в шоке. Папа поздравил.
Она поднялась с дивана, услышав стук в дверь. Нахмурилась:
– Кто бы это мог быть?
Уилл услышал, как она открыла дверь, и затем ее удивленное:
– Мама… папа…
– Узнав новости, твоя тетя распорядилась нам срочно паковать вещи. Правда, сама где-то зацепилась… Но благодаря ей – мы здесь!
– Одно слово – ведьма…
– Папа! – раздался шепот Кэсси, и дальше слышалось только приглушенное шушуканье. Которое прервалось явлением на пороге комнаты тех, кого Уильям меньше всего ожидал увидеть. Он растеряно моргнул.
– Привет. Давно не виделись… – произнес он, внутренне напрягшись и приготовившись ко всему. Давно он не встречал тех, кто знал его как Бессмертного.
Гробовую тишину нарушил голос блондина, застывшего на пороге комнаты:
– Кровавый ад! Как же я ненавижу Рим…
Конец