Может дорогуша Филлис ей помогла.
Отпустив ствол дерева, Джефф сделал осторожный медленный шаг вперед. И начал искать дорогу.
Глава тридцать девятая
Леса закончились, дальше тропа вела на кладбище.
- Налево, - скомандовала Элинор у него за спиной.
Хантер свернул налево. Мэнди, державшая его за руку, тоже свернула и остановилась рядом с ним. Лесная чаща закончилась, сюда проникало больше лунного света. Мэнди старалась не смотреть на Хантера, но все равно видела его боковым зрением.
Наверное, она должна была испытывать странные ощущения даже просто стоя рядом с голым парнем, но идти рядом с ним, держась за руки… Боже мой, вот услышит об этом Филлис!
Если я вообще когда-нибудь смогу ей сказать, - подумала Мэнди. - Это должно остаться между мной и Хантером.
И Элинор. Не забывай об Элинор. Хотя вряд ли она кому-нибудь проболтается.
Да и вообще это не имеет значения, если она нас убьет.
А она сможет это сделать?
Хантер здесь единственный, кто действительно убивал… насколько мне известно.
Но Элинор сказала Брету, что убьет всех - даже папу - если он не покажется через десять минут.
Сколько времени уже прошло? - подумала Мэнди.
Ей казалось, что они шагают с Хантером по темной тропе уже полчаса, но это не могло быть так. Наверное, от силы минут пять. А сейчас они уже пару минут стояли на кладбище.
Ходить по кладбищу в ночь на Хэллоуин, держась за руки с голым парнем, да еще и в плену у голой женщины с саблей.
Нелепо, нелепо, нелепо, - думала Мэнди.
Не будь она так напугана, ее бы даже заинтриговала подобная идея.
Со мной что-то не так?
У Мэнди все сжалось в животе. Все тело задрожало. Слегка задергалась щека. Она вся покрылась гусиной кожей, кончики сосков затвердели и стали чувствительными, даже к прикосновениям свитера.
Ей следовало бояться, но вместо этого возникло странное возбуждение.
Со мной что-то не так, - подумала Мэнди.
- После такого и конфеты собирать покажется скукой, - тихо проговорил Хантер. - Может, попробуешь убежать? Я тебя прикрою.
- Она достанет тебя саблей.
- Не знаю. Может быть. Но… это поможет тебе убежать.
Мэнди сжала его руку.
- Спасибо. Я буду с тобой до конца. Они и папу моего схватили. И Брет может вылезти. Я не могу просто…
- Разговорчики, - сказала позади них Элинор.
Они тащились по долгому крутому склону, Хантер петлял среди деревьев, памятников, надгробий и обнесенных оградой могил, что попадались им на пути. Иногда он толкал Мэнди голой рукой или бедром, когда поворачивал, бормоча при этом «извини». Мэнди понимала, что он не специально. Но ей это нравилось. Она еще долго чувствовала каждое его прикосновение.
Она подумала, каково бы это было, обнять его.
Я не могу его обнять! На нем ни нитки нет! Кроме того, Элинор наверное, изрубит нас на куски.
Они двинулись вниз по другой стороне холма, и вдалеке Мэнди увидела группу людей. Одни сидели на земле, другие в тени деревьев, третьи находились на открытом месте, залитые лунным светом. Одни из них образовывали большой круг. Другие находились в его центре, они стояли на коленях или сидели. Рядом с группой остановился светлый фургон.
Это они!
У нее все похолодело и сжалось в животе.
Папа там? Филлис?
Она подумала, что Ронда вскоре присоединиться к ним, ее схватила Фейн.
А где Брет?
Мэнди оглянулась через плечо. Элинор с саблей на плече держалась в нескольких шагах позади. Здесь не было деревьев, и в свете луны Элинор выглядела так, словно ее намазали кремом. Короткие светлые волосы развевались на ветру. Глаза и рот напоминали два боковых разреза на бледном лице, чернеющих бездонной пустотой. При каждом движении ее груди подпрыгивали и покачивались. Соски словно окунули в чернильницу.
- Смотри, куда идешь, парень.
- Десять минут уже прошло?
- Кто знает? Кому это надо?
- Но ты сказала Брету…
Мэнди споткнулась о собственную ногу и повалилась вперед. Хантер попытался ее удержать, но упустил ее руку. Казалось, надгробный камень сам налетел на Мэнди. Она выставила вперед левую руку. Рука ударилась о мрамор. Девочка закричала от боли, скатилась с памятника и рухнула на спину.
Хантер подбежал к ней:
- Боже, ты в порядке?
Посмотрев на его залитое лунным светом тело, она подумала: Боже мой. И отвернулась.