ПО-ПРОСТОМУ…
Профессор Московского университета М. Г. Павлов (1793–1840) был кумиром московского студенчества 1830-х годов, которому он весьма терпеливо и искусно прививал любовь к философии. Как-то раз Павлов разговорился о своем любимом предмете с одним знакомым купцом.
— Эх, Михаил Григорьевич! Охота вам тратить время на такое пустое занятие, которое двумя словами очерчено быть может?
— Как так? — удивился Павлов.
— А очень просто. Ежели, скажем, приятель просит у меня денег взаймы, то это — философия экспериментальная. А ежели я ему отказываю, то это — натуральная!
«ПТИЧИЙ ЯЗЫК-С»…
Профессор Московского университета Д. М. Перевощиков (1790–1880), много сделавший в распространении астрономических и физических знаний в русской публике, очень скорбел по поводу того, что А. И. Герцен, начинавший как астроном, переключился впоследствии на философию.
— Очень жаль-с, — сказал он как-то Александру Ивановичу, — что обстоятельства помешали вам заниматься настоящим делом-с. У вас прекрасные были способности-с!
— Да не всем же за вами на небо лезть, — отшучивался Герцен. — Мы здесь, на земле, займемся кой-чем.
— Помилуйте, какое же это дело-с? — сокрушался Дмитрий Матвеевич. — Читал я ваши статьи по философии-с… Понимать нельзя! Ей-ей, для меня — птичий язык-с…
«ЕСЛИ БЫ, ДОПУСТИМ, ДАМА…»
В 1900 году, после успешного завершения работ по возобновлению прототипов, управляющий Главной палатой мер и весов Д. И. Менделеев (1834–1907) решил вместо премии поощрить своих сотрудников поездкой на Всемирную выставку в Париж. Когда министр финансов С. Витте увидел список командируемых, где числилось 16 человек, включая палатского слесаря и столяра, он рассвирепел и начертал категорическое: «Отказать!» Увидев такое, Дмитрий Иванович немедленно отправился к директору департамента торговли и мануфактур В. Ковалевскому и демонстративно вручил ему прошение об отставке. Расстроившийся Ковалевский, как мог, успокоил Дмитрия Ивановича и, улучив подходящий момент, озабоченно спросил у Витте:
— Сергей Юльевич! Если бы, допустим, дама, которую вы любите, сказала вам: «Купи 16 аршин ленты, а то я из окошка выброшусь» — что бы вы сделали?
— Разумеется, купил бы, — не подозревая подвоха, обидчиво заявил Витте.
— Ну, так вот эта дама, которую мы оба очень любим, — Дмитрий Иванович Менделеев, подает в отставку, ежели мы не пошлем в Париж 16 человек его служащих, да-да, и слесаря, и столяра в том числе. Он ничего не уступает и не желает уступать, и его прошение об отставке у меня в кармане. А вот, кстати, его ходатайство с вашей резолюцией.
Столь неожиданный поворот разговора поставил Витте в тупик — он задумался, в конце концов рассмеялся, зачеркнул «Отказать», написал «Исполнить», и вся менделеевская «команда», как и обещал Дмитрий Иванович, поехала в Париж.
«К МИЛЫМ БАРЫШНЯМ…»
В 1898 году Д. И. Менделеев зачислил в штат Главной палаты мер и весов первого сотрудника-женщину — О. Озаровскую, а еще через месяц принял на работу ее подругу. Молодые женщины быстро освоили довольно сложную технику вычислений и стали гордостью управляющего. Когда кто-то из посетителей палаты поинтересовался у него методикой расчетов, Дмитрий Иванович добродушно посоветовал:
— А по этим вопросам вы обращайтесь к барышням, к милым барышням, они уж на этом деле…
Дмитрий Иванович должен был докончить: «собаку съели», вспоминает Озаровская, но, должно быть, подумал, какой это неделикатный образ для деликатных существ, и закончил: «Собачку скушали!»
Позднее, желая похвалить подругу Озаровской, он однажды сказал:
— А знаете, она на вас походит, вроде вас… э-э-э… Не редькой голова! Не редькой-с!
«В МОРЕ НЕТ ВЫХОДНЫХ…»
Знаменитый пароход-гигант «Грейт Истерн», созданный в середине XIX века английским инженером И. Брюнелем, был столь огромен и необычен, что в морском лексиконе не нашлось даже терминов для обозначения шести его мачт Пришлось назвать их по дням недели: «мачта-понедельник», «мачта-вторник», «мачта-среда» и т. д.
Будучи пассажиром «Грейт Истерн», известный писатель-фантаст Жюль Верн решил разыграть матроса, любезно объяснявшего ему название мачт, и спросил:
— А почему же не поставили еще и «мачты-воскресенья»?