РАДИЙ НА АНАТЕММЕ
Незадолго до первой мировой войны дворцовый комендант, генерал Воейков, решив после плотного завтрака немного покататься, развеяться, случайно заехал на место практических занятий офицерской электротехнической школы. Очутившись перед двуколкой с полевой корпусной радиостанцией, генерал стал завороженно смотреть, как дежурный слухач, сидящий на табурете, выстукивал ключом текст и как при этом в разряднике с треском проскакивают искры. Узнав, что неведомое сооружение — радиостанция, генерал решил показать слушателям школы, что и он не лыком шит, что и он кое-что понимает в радиоделе.
— Это у вас конечно же, анатемма? — небрежно спросил он, кивнув на мачту.
Слушатели растерянно переглянулись, а Воейков продолжал демонстрировать свою радиотехническую осведомленность:
— А этот… как его… ах, да, радий? Он что же, как всегда, наверху?
Положение спас слушатель М. А. Бонч-Бруевич (1888–1940), впоследствии видный советский радиоинженер, сыгравший большую роль в развитии радиотехники. Михаил Александрович вышел вперед и бодро отрапортовал:
— Так точно, ваше превосходительство, Радий наверху анатеммы в маленькой коробочке. Не могу не сказать: мы просто поражены, подавлены вашими знаниями…
— Не отчаивайтесь, господа! — снисходительно улыбнулся генерал. — Продолжайте образование, и вы так же будете прекрасно разбираться во всем.
УБЕДИТЕЛЬНЕЕ НЕКУДА
Когда знаменитый зодчий К. И. Росси (1775–1849) представил проект Александринского театра (впоследствии Ленинградский академический театр драмы имени А. С. Пушкина) многие специалисты засомневались, достаточно ли прочны разработанные им стропильные фермы. Возмущенный таким недоверием, Карл Иванович решил пресечь сомнения в корне.
«В случае, когда б в упомянутом здании произошло какое-либо несчастье, — в полемическом задоре писал он министру двора, — то в пример для других пусть тотчас же меня повесят на одном из этих стропил».
Столь необычный довод, впрочем, вполне в духе того времени, убедил скептиков. Да и что им оставалось делать: ведь проверить Росси каким-либо образом они не могли — в то время инженерных методов расчета таких ферм еще не существовало!
РАДИ НАУКИ, А НЕ ЖЕНЩИН!
Друзья знаменитого русского химика-органика, академика Петербургской академии наук Н. Н. Зимина (1812–1880) хорошо знали его скромность, даже застенчивость в общении с людьми и непритязательность в быту. Прослышав о его блестящих выступлениях в защиту женского образования в России, они стали добродушно подтрунивать: мол, знаем, знаем, почему ты такой рьяный сторонник женского образования, небось мечтаешь, чтобы на лекциях прекрасный пол любовался твоими великолепными усами.
— Да что вы, друзья, — отшучивался Николай Николаевич. — Я и не думаю очаровывать женщин. А что до усов, то они просто помогают мне в работе: на них я проверяю качество получаемых в опытах красителей.
ВСЕ ДЕЛО В МУЖЧИНАХ…
Известный советский ученый и области гидродинамики П Я. Кочина в 1958 году была избрана в действительные члены Академии наук СССР. Когда газетный репортер сказал Кочиной, что, наверное, трудно женщине стать академиком, Пелагея Яковлевна возразила:
— Нет, почему же? Нужно только сделать так, чтобы мужчины вас выбрали, вот и все!
КОГДА НЕВЕРОЯТНОЕ ВЕРОЯТНО
Английский писатель Грэм Грин, автор широко известных произведений, близких жанру детективного романа, которому и самому нередко доводилось выполнять задания военной разведки, однажды, беседуя с одним математиком, сказал:
— В юности я не боялся испытать судьбу и в отчаянную минуту даже сыграл в «русскую рулетку»: вынул один патрон из револьвера, крутанул барабан, приставил дуло к виску и нажал на спусковой крючок…
Математик оживился, деловито осведомился, сколько было гнезд в барабане, проделал какие-то сложные расчеты и, с изумлением взглянув на писателя, воскликнул:
— Это невероятно! По теории вероятностей вы должны были неминуемо погибнуть!
Грин рассмеялся: «Вероятно, меня спасло то, что я не знал теории вероятностей. Но мне думается, что здесь вероятнее другое — ведь в барабане револьвера и был всего один патрон!»
«ЗАСТАВИТЬ ЛОДЫРЯ ПОТРУДИТЬСЯ…»
Как-то знаменитый английский естествоиспытатель Генри Кавендиш (1731–1810) испытал в своей лаборатории необычный составной стержень: между двумя проводниками был впаян стеклянный цилиндр, который не пропускал электрический заряд от лейденской банки. Но оказалось, что если нагреть стекло докрасна, то заряд свободно перетекал по этой перемычке, и одноименно заряженные бумажные листочки на дальнем торце стержня расходились.