— Профессор, а не думаете ли вы, что тут действуют стоячие вибрации, возникающие вследствие спонтанного резонанса?
Харитонович пристально посмотрел на конструктора и сердито сказал:
— Хочу дать вам на будущее практический совет. Если у вас в машине случилась поломка, вначале постарайтесь найти свою ошибку с помощью обычного здравого смысла. Если это не удастся, попробуйте рассчитать конструкцию, пользуясь только арифметикой и конторскими счетами. Если и это не поможет, принимайтесь за алгебраические и тригонометрические формулы. И только уж когда совсем ничего понять не сможете, тогда — лишь тогда! — беритесь за дифференциальные уравнения и ряды Фурье.
Произнеся эту филиппику, Харитонович помолчал, а потом рассмеялся и добавил, покачав головой:
— А насчет стоячих вибраций вы здорово придумали. Наукообразно, солидно, никому не понятно, а главное — никто, кроме них, не виноват…
«И ЗА НИХ, И ЗА СЕБЯ…»
В 1850 году знаменитому немецкому химику, иностранному члену-корреспонденту Петербургской Академии наук Юстусу Либиху (1803–1873) довелось участвовать в диспуте об алхимиках. Они были в пух и прах раскритикованы выступавшими, которые дружно обвинили их в авантюризме, шарлатанстве, мошенничестве и прочих грехах. Слово взял Либих, который начал неожиданно громко:
— Напоминаю: алхимики изобрели многие важные для химии реакции и открыли многие важные вещества…
Все недоуменно притихли, а Либих продолжал, еще больше напрягая голос:
— Они первые разработали химическую символику и выработали рецептуру, которой мы пользуемся по сию пору…
Тут Либих перевел дыхание и в полной тишине прокричал:
— Алхимики были смелыми экспериментаторами, которые подготовили рождение современной химии!
Когда после завершения диспута друзья спросили Либиха, с какой стати он ораторствовал так зычно, словно на площади, ученый ответил:
— Это было судилище. Обвиняемые молчали. Мне пришлось говорить одновременно и за них, и за себя!
«МЕНЯ НЕТ И НЕ БУДЕТ!»
Выдающийся голландский физик, иностранный почетный член АН СССР Хендрик Антон Лоренц (1853–1928) был настоящим фанатиком работы и очень страдал от обычая своих сотрудников часто, по делу и без дела, заглядывать к нему в кабинет. Будучи человеком мягким и деликатным, он молча сносил это бедствие, но ведь всякому терпению есть предел… Как-то раз, по привычке ткнувшись в дверь кабинета Лоренца, сотрудники увидели на ней объявление, написанное его рукой:
«Прошу не беспокоить! Меня в кабинете нет и не будет!»
О ВЫБОРЕ МЕСТА ДЛЯ ЦИСТЕРН
Как-то в Ленинградском институте инженеров водного транспорта рассматривалась заявка некоего изобретателя, который предложил на пароходах, курсирующих по мелководью, установить внутри корпуса, около днища, цистерну, наполненную забортной водой. Если пароход вдруг садился на мель, то из цистерны, по мысли изобретателя, следовало выдувать воду сжатым воздухом и, уменьшая таким образом его осадку, снимать с мели. Обсуждение шло своим чередом, пока один из членов институтской комиссии, член-корреспондент АН СССР В. В. Звонков (1890/91–1965), не заметил озабоченно:
— По-моему, выбор места расположения цистерны не совсем удачен. Внутри корпуса много механизмов, не удобнее ли будет установить ее на палубе, наполняя забортной водой насосом, а опорожняя самосливом?
— Да, пожалуй, так будет действительно лучше, — согласно кивнул изобретатель.
— Значит, от мели до мели цистерна будет наполнена, а при прохождении мели — пуста, — продолжал Василий Васильевич. — Но тогда почему бы ей не быть все время пустой? Ведь не нужно будет возить зря воду и хлопотать с ее наливом и сливом. А раз так, то зачем вообще держать на палубе эту никому не нужную цистерну? Не разумнее ли оставить ее на берегу!
ДЛЯ МУДРЕЦА ДОСТАТОЧНО И МЕТЛЫ
Однажды немецкий химик-органик Фридрих Август Кекуле (1829–1896) зажег спиртовку, поставил на нее колбу с бензолом, а сам удалился в соседнюю комнату. За хлопотами он забыл про свой опыт, и некоторое время спустя раздался взрыв. По счастливой случайности пожара не произошло, но битого стекла в лаборатории оказалось предостаточно. Один из практикантов хотел привести помещение в порядок, но Кекуле отобрал у него метлу и стал сам методично убирать осколки. При этом он работал очень медленно и сосредоточенно.
— Теперь-то чего вы осторожничаете? — съязвил его коллега, прибежавший на грохот взрыва.