Они упали на грязный дощатый пол, Алек сорвал с себя одежду, с нее - все, что еще осталось на ней. Затем прижал к полу, не давая вздохнуть, и вошел в нее, а она тихо вскрикнула от внезапной жгучей боли. Через несколько коротких мгновений все кончилось. Он рухнул на нее, с чувством стыда уткнувшись в ее плечо. Касси горько рыдала, и слезы солеными струйками текли по ее лицу. Она пыталась встать, но Алек не отпускал ее. Приподнявшись, он посмотрел в ее покрасневшие от слез глаза.
- Нет, Касси, не отпущу. Так не отпущу. Не плачь, милая! Получилось не так, прости... Дай покажу, как это должно быть. - Она хотела протестовать, но он закрыл ей рот поцелуем и заставил ее подчиниться.
Касси забыла страх и боль и поддалась нарастающему наслаждению, от которого содрогалось все ее тело, и наконец, забыв себя, вскрикнула и крепко схватилась за его обнаженные плечи. Алек держал ее так крепко, что казалось никогда не отпустит!
Глава 3
Касси внезапно очнулась в остывшей ванне. Сердце ее колотилось так сильно, что головная боль отступила на задний план. Она выдернула пробку, с трудом встала на ноги и включила самую холодную воду, какую только могла терпеть. Почувствовав, что ей стало лучше, она накинула рубашку и халат и спустилась, чтобы перекусить. Заварила чай, поджарила тостики, сварила яйцо и отнесла все на подносе в гостиную, где включила свет, чтобы изгнать навеянное дождем уныние. Она ела медленно и рассеянно, думая о том трудном, просто мучительном решении, которое приняла после того, что случилось на барже столько лет тому назад...
Промучившись два дня, она встретилась тогда с Алеком и сказала охрипшим от непролитых слез голосом, что, хотя до его отъезда в Лондон остался целый месяц, им лучше перестать встречаться уже сейчас. Касси закусила губу, вспоминая, как он вдруг смертельно побледнел, как вспыхнули синие, с темными кругами глаза на осунувшемся и удивленном лице.
Алек требовал объяснений, но Касси отказалась что-либо говорить. Никаких обязательств, сам так хотел, напомнила она, запинаясь. Все равно он скоро уедет. Лучше порвать сейчас, разом обрубить, пока они еще не совсем потеряли голову.
Алек в этот день был без сил от бессонной ночи и от вызванной смертью пациента тоски. Он вспылил, сыпал дикими обвинениями в неверности, изливая злобу и обиду в горьких, необдуманных словах. Потом ринулся обратно в больницу, а Касси осталась одна на берегу реки, с сердцем, разбитым на такие мелкие осколки, что не верилось, что когда-нибудь его удастся снова собрать. Откуда только взялись тогда силы прогнать его? - подумала она, удивляясь себе. Она была молода, к тому же без ума от него. Но в раннем возрасте она прониклась недоверием ко всему мужскому роду и была глубоко убеждена, что если эта связь продолжится - быть беде. Алек с самого начала недвусмысленно выражал свое отношение к ответственности и обязательствам. И юная Касси, на которую вот-вот мог обрушиться избыток того и другого, решила, что нет иного выхода, как изгнать Алека из своей жизни.
Касси кидалась к телефону, едва раздавался звонок. Ей стало неловко за то, как она была разочарована, когда оказалось, что звонили ее мать и Бен, оба чтобы спросить, как поживает ее рука после удаления швов. Ну, не вообразила же ты, будто Алек станет звонить, язвительно подумала она. Уж ему-то известно, как поживает твоя рука.
И все-таки, когда она уже собиралась ложиться спать и телефон зазвонил в третий раз, сердце ее подпрыгнуло, едва она услышала долгожданный голос.
- Я понимаю, что поздно звонить, чтоб узнать, как ты себя чувствуешь. Но я весь вечер был занят в отделении имени Бернса, - сказал Алек. - И очень беспокоился. Сегодня ты мне показалась совсем больной. Надеюсь, я ни от чего тебя не отвлекаю? - добавил он вдруг. - Ни от чего. Я просто собиралась ложиться.
- Ты так выглядела, что тебе, наверное, давно надо было лечь. Тебе лучше?
- Да. Голова уже почти прошла.
- А как рука?
- Слегка побаливает, но с тех пор, как не стало швов, меня это уже не беспокоит.
Он усмехнулся.
- Ты всегда ведешь себя как ребенок, когда что-нибудь болит?
- Не болит, а швы... - Она помолчала. - Очень любезно с твоей стороны, что позвонил. Ты обо всех пациентах так заботишься?
- Нет, Касси. Да и была ты скорее пациенткой Тома Паркинсона, нежели моей. Мне приятно считать, что мы с тобой друзья. - Он помолчал. - Когда-то нас с тобой связывало нечто большее, чем дружба. Ты не забыла?
Как будто она могла забыть!
- Это было очень давно, Алек!
- Никому не запрещено возобновить давнюю дружбу, - возразил он. - Хотя твой инспектор нам не позволит, я и забыл.
Касси напряглась.
- Алек, я не в таком возрасте, чтоб мне что-либо запрещали!
- Отлично. В таком случае, может быть, соберемся все-таки поужинать вместе? - И, помолчав, добавил:
- Ты - загадка, в которой я хочу разобраться. Инспектор должен понять меня, при его-то профессии!
- Пожалуй, некоторая загадочность прибавляет прелести женщине, парировала Касси.
- Ну, в этом прибавлять тебе нечего. - Алек помолчал. - Теперь, когда ты уже не моя пациентка, почему бы нам не поужинать в выходные, не тряхнуть стариной?
Касси задумалась. После вчерашней ссоры она понятия не имела, что Лайам собирается делать в выходные. Да, скорее всего, он опять проведет день с дочерьми.
- Хорошо, - поспешно ответила она, чтобы не передумать. - В субботу?
- Хорошо. Заеду за тобой в половине восьмого.
- Я могла бы подъехать куда-нибудь. Теперь у меня обе руки в порядке.
- Не надо, Касси, я заеду. Спокойной ночи.
Когда Касси наконец легла, телефон зазвонил еще раз.
- Я понимаю, что уже поздно, но, черт побери, твой телефон был занят весь вечер. Я решил попробовать пробиться, пока не пошел всхрапнуть.
- Здравствуй, Лайам, - учтиво произнесла она, все еще дуясь на него после ссоры.
- Послушай, Касси, ты извини. Ну, за вчерашнее. - Он помолчал, ожидая ответа. - Ты слышишь?
- Да.
- Ты же прелесть. Ну не казнить же человека за ошибку!