В свои пятнадцать лет она успела привыкнуть к ритму жизни родителей, нередко просыпаясь ни свет ни заря. Пока солнце не взошло слишком высоко и не наступил изнуряющий полдень, Таэри помогала на рисовых полях или же отправлялась с матерью на рынок торговать собранным урожаем.
К ее радости, сегодня настал долгожданный выходной. Плодородная земля была вновь засеяна, а весь товар успешно распродан еще вчера. Поэтому Таэри не спешила вставать и покинула кровать последней.
Позавтракав сладкой рисовой кашей, Сейронг предложил всем отправиться к океану. В те редкие дни, когда семья собиралась в полном составе, они предпочитали отдыхать на его берегу, наблюдая, как бурлят бесконечные соленые воды, и забывая о неотложных заботах. Жена и дочь не возражали, и вскоре, захватив с собой корзинку с фруктами, погрузились в кибитку Сейронга и поехали к Океану Ветров. Там извозчик и хотел рассказать Милати об удаче, свалившейся на их семью.
Путь пролегал по извилистым, узким дорогам, плохо приспособленным для езды в экипаже. Когда наступал сезон дождей их размывало, и они становились и вовсе непроходимыми. Это сильно било по карману семьи Сейронга, так как в период простоя он был вынужден арендовать какой‑нибудь захудалый прицеп‑кибитку и отдавать большую часть заработка.
Но сейчас Сейронг думал о хорошем. Настроение было на редкость приподнятым и умиротворенным. На безоблачном синем небе, как никогда, ярко светило солнце. Все пространство вокруг дороги буквально утопало в зелени и цветах. Величественные рисовые террасы, наравне с древними храмами, всегда были символом старой Ларсии.
Символом же новой Ларсии, с легкой руки кихэна Мейкаса, стали игорные дома и сотни увеселительных заведений, которые, как показало время, пользовались куда большей популярностью, чем красоты провинции и учение светлого Халл‑Хоя.
Проезжая среди первозданной природы и любуясь громадой древнего вулкана, видневшегося вдалеке, Сейронг в очередной раз удивился, как же быстро изменился его родной цветущий край.
Сейронг остановил Грацию и привязал к дереву. Дорога, по которой можно было ехать, закончилась. Впереди лежал мягкий, перемолотый водной стихией песок. Толстые ряды пальм расступились, и взглядам семьи во всей своей красе открылся океан Ветров.
Жители Ларсии почитали и боялись бескрайнюю синюю гладь. Они верили, что могучий океан обладает сознанием и разумом. Наблюдая, как неведомая сила раз за разом посылает волны, которые, бурля, с шумом и брызгами разбиваются о берега, люди невольно чувствовали уважение к колоссальной мощи, способной вдруг разгневаться и в один момент затопить все живое.
Сейронг, Милати и Таэри подошли поближе и разложились у самой границы песка и воды. Не говоря ни слова, слушая несмолкаемый рев стихии, они смотрели вдаль. Туда, где океан встречался с голубым небом.
Видя, что родители снова не разговаривают, и заметив странное нетерпение в глазах отца, Таэри оставила их наедине друг с другом. Девушка решила прогуляться вдоль берега и поискать ракушки, самые красивые из которых потом обязательно появятся в ожерелье на ее шее.
— Милати, — неуверенно начал Сейронг. — Мне нужно рассказать тебе кое‑что.
— Тогда говори, — откликнулась женщина, продолжая наблюдать за океаном и не показав проснувшейся тревоги.
— Вчера я встретил одного щедрого клиента. Очень щедрого, — Сейронг решил опустить подробности, будучи не совсем уверенным в том, что Милати одобрила бы его действия. — Он выиграл огромную сумму, а потому был пьян и весел...
— Неудивительно, — на лице женщины появилось презрительное выражение. Она ненавидела этих людей, которые, не стесняясь ее присутствия, уже не раз предлагали Таэри продать свою девственность.
— Я сопровождал его весь вечер и сумел ему понравиться.
— Это как же, скажи, пожалуйста? — опять уколола извозчика жена.
— Мы много говорили с тем господином... — почувствовав сарказм в словах жены и вспомнив дружелюбный настрой бесед Реймоса и его похвалу, Сейронг вдруг завелся: — Подожди‑ка, я что, по‑твоему, не могу заслужить расположение людей? Или ты думаешь, что я способен только на то, чтобы молчаливо погонять лошадь?