Джаред поджал губы знакомым осуждающим движением.
— Я не знал о тебе, сын моего брата, — решил пояснить очевидное Мидир специально для надутых волчат. — Может, у меня и нет сердца, но мои волки, мой Дом, моя семья — дороги мне. И девчонку я не трону. Я слишком много и слишком часто убивал, чтобы делать это без особой на то причины.
— Хорошо, — наконец обронил Джаред. — Я подожду. А ты пообещай не вредить Тикки.
— Договорились, — выговорил Мидир, и комната поплыла перед глазами. Чтобы не упасть, он привалился лбом к плечу Джареда. Тот не отшатнулся, мгновенно напрягся, чтобы выдержать взрослый вес, перехватил руками под локти и помог Мидиру вернуться в постель.
— Ты ведь все еще злишься на меня? — вкрадчиво произнес волчий король.
Джаред отвернул лицо, не желая признаваться.
— И ты наверняка хочешь вернуть этим вещам целостность?
— Да! — вскинулся племянник.
— Так захоти этого сильнее! Вложи всю злость на меня и на весь этот мир!
Мидир самую малость подправил неровные волны магии. Сундук совершил обратное действие — щепки собрались, кованые полоски вернулись в прежнее состояние, стол вновь стал целым.
— Теперь тебе захочется поесть. Не ограничивая себя, — довольно произнес Мидир, осматривая последствия сброса магии и немного придерживая ее распространение — а то так вся его комната, глядишь, заставится сундуками, и прикрыл глаза. — Я передам Лейле твою благодарность.
Обернулся на подозрительное молчание, но племянника уже не было — он вышел совершенно бесшумно.
— Ты ведь не отпустишь его? — раздался голос Лейлы. Видимо, она стояла давно и слышала много. Легкий шум наверняка означал, что она поставила поднос на край постели.
— Нет, — не открывая век, буркнул Мидир.
— А как же «маги не врут»? Не боишься растерять всю свою силу?
— Разве же я солгал, о прекраснейшая из смертных? Я сказал, что отведу его туда, куда он пожелает. Мне только нужно сделать все, чтобы пожелал он попасть в Нижний!
— Что твое — то твое. Повязка кровит, вещи сломаны!
— Джаред починил, — проворчал Мидир, прикрыв веки.
— Джаред — починил! А ты — сломал! Ты… ты не меняешься! А между тем… Дети заперты целый день. Джаред такой чудесный мальчик! Его интересует история и Манчинг, — осторожно начала Лейла и, судя по шороху, присела рядом. — Он никогда не был в столице. Ты мог бы…
— Обойдется, — Мидир приоткрыл один глаз: Лейла нерешительно теребила край рукава. — Проследи. Пусть сидят тише воды ниже травы. Каждый в своих покоях.
— Какая же ты надменная сволочь, Майлгуир! — вскинулась Лейла, отпуская одежду. — Он же совсем ребенок! А ты ведешь себя с ним как со взрослым! Мальчик ни разу не дал погладить себя по голове, на все вопросы отвечает «не стоит беспокойства», он аккуратный, обходительный, слишком обходительный! А тебе дается! Но тебе его переживания неинтересны!
— Мне интересно, чтоб он выжил! — рявкнул Мидир, усаживаясь на постели. — Мне интересно, чтобы его не травили, как зверя, не зарубили, как отца! Мне интересно найти тех, кто изнасиловал, а затем убил его мать! А его чувства мне не интересны!
Джаред утешения не просил, да и Мидир все это время думал больше о его защите и о своей мести. Теперь действовать самому не требовалось, голова была свободна от насущных задач, телесная боль поутихла — и боль потери резанула особенно сильно. Да, он не видел брата очень и очень долго, множество народов попросту исчезло с лица Верхнего, но он чувствовал, что брат жив в том странном мире, куда ушел и который частично создал. Мидир получал от него письма. Он знал, что всегда сможет найти Мэрвина… Но уже не сейчас. Не завтра.
Ни-ког-да.
Глухое, ужасающее своей неотвратимостью чувство потери сжало сердце. Комната поплыла перед глазами, запахи и звуки меркли, оставалась одна злость. А потом не осталось даже ее, не было сил сделать вдох. Мир уходил куда-то вдаль, терялся на тропинках мироздания, плавал в отмеченных кем-то и ныне размываемых им границах…
Потом что-то поменялось. Кто-то трогал его, гладил нежно и ласково.
Он числил Лейлу больше приятельницей, чем подругой. Но невесомые прикосновения ее рук и губ не раздражали.
— Они мучили его мать, чтобы выманить отца, — глухо простонал Мидир, закрывая лицо руками, жалея, что не может разрыдаться. — Он думал, что спрятал ее! А когда понял, что она мертва… Ему стало все равно. Он просто стоял, когда его полосовали мечами. Я видел это. Словно был рядом, но только… только помочь не мог! О, Мэрвин! Ты не сказал мне про семью! Я бы спрятал их в Нижнем, и до них бы никто не дотянулся. Почему, ну почему ты не сказал мне про семью?! Почему, Лейла? Будь проклят этот мир, где умирают те, кто должен жить, а живут и властвуют мрази!..