— Как пожелаешь, Фелан, — очень мягко произнесла женщина и пожала одним плечом, с которого медленно, привычным намеком слетел шелк ночной лейле; произнесла словно для самой себя: — Мы с тобой женаты, а по Договору ты имеешь право на ночные визиты. Чем мы будем заниматься, нигде не прописано.
Мидир подивился про себя, почему именно это воспоминание всплыло как счастливое, когда мужчина, Фелан — хорошее имя! — медленно стянул сапоги, а потом, похоже, уснул прямо сидя.
Волчий король на пару с Лейлой из сна сначала не поверил. Женщина подалась вперед, опершись на локоть, тревожно заглянула в лицо… Но её муж не прикидывался: голова его опустилась на мерно вздымающуюся грудь, веки сомкнулись, даже крупные кудри сонно поникли.
Лейла провела тыльной стороной ладони по выбритой щеке Фелана — по традициям купцов он носил только усы. Сердце её переполнили необъяснимая нежность, признательность, радость от того, что этот человек находится рядом и что ему достаточно для счастья не только обладать женой, но и спать в одной с ней постели. Впрочем, эти чувства не только делали Лейлу счастливой, но и пугали. Её пугала привязанность, страшила зависимость, ужасала возможность сломать с таким трудом обретенный стержень самостоятельности и силы. А рядом с Феланом в душе просыпалось нечто, обозначавшее пребывание возле него самым восхитительным, что может быть в жизни.
Женщина боялась и не хотела называть это единственно верным словом. Мидира же не держало ничего. Как он и думал, Лейла отвергала не просто возможность любви, она отвергала саму любовь, ярко горевшую в ее сердце!
Словно подтверждая его мысли, женщина во сне осторожно потянула мужа за плечи, укладывая подле себя на постель. Закутала в одеяло и принялась несмело перебирать темные пряди, откровенно любуясь супругом, получая наслаждение от одного присутствия Фелана рядом, наслаждение более острое, нежели чувственное.
Наутро она об этом не скажет, побоится признаться самой себе, однако во мраке благословенной ночи Лейла прижимается к боку мужа и с невероятной радостью чувствует его ответное бессознательное объятие. Мир становится счастливым и целым. Пусть ненадолго…
Мидир с трудом вынырнул из чужого сна, устроил голову спящей на подушке поудобнее и задумался, глядя на красавицу рядом с собой — красавицу даже по меркам ши, обладательницу легкого характера и жертвенного сердца. Всего того, что когда-то было использовано и обмануто. Подсунутая ему в подарок юная Лейла выглядела равнодушно-спокойной, хотя находилась на грани смерти или безумия. Но предупредить его об опасности успела. А он тогда, самую малость воспользовавшись магией, разговорил ее, добился правды, а затем свершил правосудие. Но, как видно, не до конца. Внезапное желание вернуться в недавнее прошлое и придушить-таки Алистера было отброшено как бессмысленное. А бессмысленных дел Мидир не любил. Но старые боги свидетели, стоило! Первый супруг, обаятельнейший подонок, и смешавший ее с грязью судья — они оба украли у Лейлы счастье даже во втором браке. Хотя к нынешнему мужу у Мидира претензий не имелось, как уже не имелось и к первому — в связи с его отсутствием. Лейла выстояла, но…
Женщина прошептала «Фелан», потерлась щекой о плечо Мидира. «Волк», ну надо же!
Волчий король не мог отказаться от собственного наименования. Ухмыльнувшись двусмысленности фразы, он приобнял женщину за плечи, позволяя опираться на себя и представлять, что там, в сегодняшнем сне, она так же счастлива, как одним прошедшим непримечательным вечером. Пусть это и ограничивало его в движениях: все равно ходить куда-либо сегодня уже не хотелось. А если быть честным самим с собой — Мидир скривился — то просто не было сил. После необходимого, но излишне раннего визита к судье вновь болело все тело. Даже рука, откушенная когда-то драконом, болела меньше во время востановления. Мидир вновь подумал о том, чтобы упасть домой, черпнуть магии и предупредить Черный замок о собственном отсутствии. И наткнуться на очередной взбрык времени! Нет, не стоит. Люди как-то живут с подобной болью и неподвижностью, так и он сможет. Тем паче, пройдет все куда быстрее, чем у смертных.
Мидир потянулся мыслью к племяннику, спавшему не менее тревожно, чем Лейла, потратил остатки магии, стирая кошмары горящего родительского дома, и замер, не в силах ни заснуть, ни подняться.
На следующую ночь Лейла вновь была рядом с ним. Ши все же волшебные существа, и он как мог доказывал ей ее привлекательность и достоинство — как в первую она спасала его от невыносимой душевной муки. Возможно, это оттягивало процесс выздоровления, но оно того стоило. Лейла розовела, звала его неутомимым и яростным волком, который дорвался до нее как до вкусной добычи, Мидир рычал и нежил свою очаровательную подругу.