Мидир нахмурился и перегнулся через стол, чтобы похлопать племянника по плечу:
— Как бы то ни было, Джаред, все волки страсть какие разные. Наш главный повар, например, ужасно любит мёд и пытается запихнуть в каждого волка под разными соусами хоть раз в год!
— И чего ему это стоит? — интересовался малец так же холодно, как если бы предмет его не касался.
— Выслушивания массового ворчания! Но Вогану не привыкать, — едва сдержал усмешку, представив реакцию повара на столь неоткормленного волчонка. — А теперь будем есть фигуры. И не забывай, что жертвовать крупными — не всегда добро…
— Конечно! — заерепенился мелкий. — Лучше бить и бить со всех сторон!
— Нет, разумеется! — Мидир в таких беседах выходил из себя быстро. — Просто тактика должна быть разной.
Словесный бой перешел в фигурный, благо прошлая партия была недоиграна. Племянник словно из чистого упрямства двинул пешку, подставляя ее под удар. Волчий король хмыкнул на неосторожность и съел ее. Затем Джаред подставил вторую… Это походило на вредность, но было иным. Мидир просчитал ходы и замер от восхищения: жертва двух фигур дала возможность Джареду мгновенно развить свои позиции и перейти в активное наступление.
Черный король, выточенный из эбена, гордо стоял посередине поля, наблюдая за развернувшимися вокруг него боями. Баталии, стоило признать, разворачивались нешуточные. По крайней мере, настоящий черный король, сам Мидир, наблюдал с большим интересом. Еще пара десятков лет тренировок — и Джаред будет представлять не просто достойного противника, но реальную угрозу для врагов. Насколько эта угроза будет велика, Мидир пока старался не думать, однако воображение все равно рисовало приятную глазу картину. Волчонку недоставало знаний, учителя магии и опытных партнеров, а всем этим его легко мог обеспечить Нижний мир в благой своей части, отчего Мидир все более горячо желал затащить туда племянника.
Партия в итоге закончилась вничью, что произошло в силу единственной причины: Джаред не терпел, когда ему поддавались, предпочитая проиграть и получить новый ценный урок, пренебрегая сладким вкусом победы. Детское упрямство теперь подкидывало Мидиру новые, странные задачи, например, как проиграть так, чтобы поражение не выглядело слишком подстроенным. Племянник был рад как совершенно нормальный ребенок его лет, что внушало надежду. Воспитание Мэрвина, конечно, не перебить ничем, но заставить племянника жить в нормальных условиях еще можно.
Переживший новый прилив сил от довольного вида Джареда, Мидир решил на сей раз не уходить в свои покои, а потому прилично уточнил, можно ли ему тренироваться здесь, а получив в ответ любопытный блеск глаз и строгий кивок, остался.
Выходил за пределы своих покоев волчий король нечасто и только к Джареду, поэтому разминал тело обычными приемами шагов-и-ударов, используя тесноту комнаты себе во благо. Временами он ловил на себе взгляды племянника, то ли осуждающие, то ли восхищенные. За многие столетия движения отточились сами собой. Мидир знал это совершенно точно, поэтому наблюдениям не препятствовал. Он сам, будучи еще волчонком, неоднократно сбегал от прочих своих занятий, чтобы проследить за тренировками начальника замковой стражи или отца.
Киринн напоминал в движении ожившую бронированную башню: в полном доспехе, тяжелый латник с мечом и щитом выглядел завораживающе. Смотреть разве что нужно было издалека, вблизи для среднего принца Мидира выходило громко и страшно — живые башни не должны существовать в мире ши. Киринн, конечно, был волком, хотя и белым, вполне настоящим, восхитительным. Мидир мимоходом пожалел, что у Джареда не было подобного учителя, и даже прикинул, кому можно будет доверить обучение племянника.
Тренировки отца, когда удавалось их застать, больше походили на всепоглощающую ярость огня. Любимая пика стремилась дотянуться до воображаемого противника из любого положения, пронзала и колола, выскальзывала и рассекала воздух, отпущенная на волю только затем, чтобы опять вернуться в хозяйские карающие руки. Отец, Джаретт, обычно разминался в полночь или до рассвета, в то время, когда волчатам полагалось спать, но иногда Мидиру удавалось подсторожить даже настоящее представление: когда в смертельно-шутливом бою сходились тяжелая башня и всепожирающее пламя.
Мидир еще в том своем возрасте мечтал схватиться с настоящим противником, чтобы использовать что-то из подсмотренного. Теперь он вырос, схватки давно перестали быть для него чем-то красивым, превратившись, за редким исключением, в рутину. Однако сейчас, краем глаза замечая завороженно глядящего на него Джареда, Мидир вспоминал и впервые за долгие века вкладывал в каждое движение позабытый артистизм, чтобы простая тренировка напоминала смертельно красивый танец, где плавные повороты сменялись неуловимо резкими движениями и неожиданными остановками. Нужно было лишь дать восстановившимся мышцам вспомнить старую науку, вколоченную сначала палками и железом, а потом столетиями тренировок.