— Охотники до Хендрика не добрались, — привычно отмеряя правду, подтвердил волчий король. — И уже не доберутся. Я закрыл дорогу к его дому.
Удивительный и странный ребенок старшего брата прищурился, вглядываясь в лицо Мидира, словно пытался прочитать истину, прикрытую ничего не значащими словами, словно свежий труп — сухими листьями. Принюхался, анализируя произнесённое, которое можно истолковать двояко. После первого обращения весь мир должен стать чище и яснее, так что…
Волчий король поспешил договорить, избегая ненужных и, скорее всего, слишком точных вопросов:
— Нам пора в столицу, на ночь город закрыт для визитов. При посторонних зови меня Майлгуир. Запомнишь? — мальчишка возмущенно кивнул. — А ты Джемми, моя племянница.
— Что, опять?!
— Будь добр, перестань возмущаться и спорить со мной через слово. Полезай уже на загривок.
— Что? Я буду кататься на волке? — недоверчиво спросил Джаред. — Ты уверен, что это хорошо? У нас есть одна сказка, где в лесу на девочку нападает страшный зверь…
— На самом страшном звере всех окрестных лесов ты поедешь сейчас! — Мидир прищелкнул зубами в нетерпении. — Корзинку оставь. Что ты в нее вцепился?
— Жалко, — честно ответил Джаред и прижал к груди своё плетеное сокровище. — Бабушка такие делала!
— Пирожки или корзинки? Хорошо, — вздохнул Мидир и махнул рукой, вновь наполняя корзину снедью. — Возьмем с собой и то и другое. Полезай и держись крепко!
Мидир встряхнулся, вновь принимая облик волка, и чуть присел, чтобы мальчишке было удобнее залезать, не путаясь в длинной юбке. Джаред перекинул ногу, осторожно прижался всем телом, обхватил за шею.
Волк принял из руки ребенка корзинку, ухватил зубами — и понесся в сторону Манчинга. Теперь он выбирал путь более спокойный, чтобы его ездока не сбило низкой веткой и не исцарапало колючими кустарниками. Пару раз Джаред вздрогнул, когда Мидир пересекал в прыжке неширокие речки или переносился через поваленные деревья, но вел себя на редкость выдержанно, словно путешествия верхом на оборотне были ему не в новинку.
Мидир прикинул время, побоялся, что они все же не успеют до заката, и попросил лес о помощи. Лес отозвался на просьбу ши, открыл прямую дорогу: деревья сдвинулись, как будто разом поднялся на ноги табун лошадей или расправилась примятая ветром трава. Джаред задышал чаще, наверняка наивно поражаясь присутствию волшебства, прислушиваясь к протяжному скрипу, какой бывает весенними теплыми ночами, когда дерево вдруг вырастает из старой коры, вытягиваясь навстречу свету и миру. Вековые деревья выпрастывали ветви и корни, свивая проход, упругий под лапами волка и спрятанный от чужих глаз…
До столицы они домчались вмиг.
Завидев высокую крепостную стену и прямоугольные контуры въездных башен, Мидир пронесся тенью до ближайших густых кустов — и вскоре оттуда вышел высокий господин в непривычно черной одежде, который вел за руку богато наряженную, чем-то недовольную девочку с полной корзинкой пирожков. Город галатов никогда не имел настоящей защиты от ши, кроме той, что существовала от века: волшебный народ не имел права зайти в гости без приглашения. Правда, о каком приглашении может идти речь, если на воротах стоит охочая до денег стража?
Мидир оплатил вход, кинул стражникам сверх, но немного, чтобы избежать ненужной огласки от странной щедрости, которая вызывала больше расспросов и подозрений, чем скупость.
Людям свойственно недоверчиво относиться к тому, что выбивается из привычного уклада их жизни, пусть и выбивается в лучшую сторону. Люди всегда, сколько Мидир себя помнил, были нетерпимы к странностям. Это непривычное по меньшей мере громко обсуждалось и осуждалось, а по большей — уничтожалось. Короткоживущие и нетерпеливые, не желающие разбираться в том, что представлялось им отличающимся, люди, кажется, все ждали шанса поразить волчьего короля какими-то своими особенностями, но пока ничего восхитительного или искупающего их недостатки Мидир не видел.
Живым исключением сейчас служил Джаред, наполовину волк, наполовину дитя Верхнего мира, не желающее обитать в Нижнем, дитя гордое, упрямое и… любопытное? Мальчик перестал кукситься и с восторгом оглядывал каменные фасады.
— Ты не бывал в Манчинге? — догадался Мидир.
— Нет, я… отец обещал взять меня на следующий год, — понурился Джаред, и волчий король лишь крепче сжал ему руку.
Потом он все-таки сказал то, что говорил немногим:
— Поначалу все режет душу. Через время эта боль притупится, но иногда будет настигать в самый неподходящий момент. Лучше злиться, чем грустить, Джаред. Это нормально для нас.