Через пять минут в казармах протрубили подъём. Ещё через час два катера, каждый с дюжиной вооружённых людей на борту, отвалили от портовых причалов и вышли в море.
***
Краснов столкнул в воду лёгкий остроносый ялик. Запрыгнул на борт и, усевшись на банку, взялся за вёсла. Выть хотелось от боли в простреленном плече и от нехорошего, душу давящего предчувствия.
- Николя! Вы ранены, Николя? - растерянно спросила Полина.
Краснов не ответил. Сжав зубы, он принялся выгребать от берега. Левая рука не слушалась, весло шаркало лопастью по воде, ялик не хотел держаться на курсе, упорно косил влево, рыскал, раскачивался.
- Я не знаю, как вас благодарить.
- Не будем об этом, - Николай, не удержавшись, закряхтел от боли.
Минут десять провели молча. Краснов, теряя силы и кровь, ожесточённо гнал ялик на тусклый свет масляного фонаря метрах в трехстах от берега.
Когда до фонаря остались считанные гребки, Николай свистнул. Ему незамедлительно ответили, луч заметался по воде, нащупывая ялик. Краснов зажмурился, бросил вёсла, поймал брошенный с баркаса конец, закрепил за банку.
- Николя, вас надо перевязать. Вы весь в крови, - ахнула Полина.
- Вы умеете делать перевязки?
- Когда-то умела.
- Ладно.
- Сюда ехайте, - предложил угрюмый голос с баркаса. - Благородие, да ты никак ранен? А это шо за цимес? Готене, то ж баба. Лука, эй, Лука!
Едва оказались на борту, Лука Ставрос ухватил Краснова за грудки.
- Ты кого нам привёз? - грек оскалился, яростно метнулась золотая серьга в ухе. - Кого привёз, спрашиваю?
- Кого надо, того и привёз.
- Одурел? За бабу уговора не было. Баба на борту - к беде! Я выхожу из дела. Твой богомольный дружок, - Лука обернулся к Моне Цимесу, - нас подставил.
- Ша! Благородие, тебе задаток Рувим уплатил?
- Не успел. Убили Рувима.
Моня Цимес хакнул, покрутил головой, сплюнул за борт.
- Божий человек был. И ладно, с мёртвых спросу нету.
- Нету, - подтвердил Лука. - И с нас теперь нету.
- А с нас есть, - Моня поскрёб щетину. - С нас спрос остался, мы слово давали. Выбирай якорь.
- Ничего я не буду выбирать. Я... - грек отпустил Краснова, обернулся к Моне, сжал кулаки и вдруг, наткнувшись на мрачный, исподлобья, взгляд, осёкся и сник. Таким взглядом Моня Цимес смотрел на человека прежде, чем с ним разобраться. Нехорошим был взгляд, мрачным и стылым, Луку передёрнуло, он закашлялся и отступил назад.
- Зовут вас как, дамочка?
- Полиной.
- Я - Моня Цимес. Благородие шо, знакомец ваш?
- Мы знакомы, - Полина кивнула.
- Ну так и шо вы стоите? Его перетянуть надо.
***
Изобретение механика Ивана Кулибина, заклятый враг контрабандиста - прожектор - нашёл фелюгу, едва вышли в фарватер. Через мгновение к нему присоединился второй, зашарил по бортам, ударил по глазам стоящего за штурвалом Луку и заметался по палубе.
- Ядрёна мать! - грек заложил вираж, развернул баркас параллельно берегу. - Баба на борту, я же говорил... Суки!
Прожекторы не отпускали, один теперь словно приклеился к фелюге, другой кругами плясал по воде.
- Уйдём, - Моня Цимес с наганом в руке подскочил к греку, приобнял за плечи, заглянул в глаза. - Уйдём, иначе хана.
Лука не ответил. Заскрежетал зубами с досады, ощерился и рванул штурвал. Баркас заложил новый вираж и устремился в открытое море.
Что уйти не удастся, Моня понял довольно скоро. Прожектора приближались. Один, сзади, неустанно догонял, другой заходил сбоку - наперерез. Отрывистый звук винтовочных выстрелов вплёлся в натужный рёв мотора, но пули пока ещё не достигали баркаса, не долетали, тонули в море.
- Разворачивай! - рявкнул Моня в ухо Луке. - Здесь нас всех постреляют.
- Куда разворачивать?! - вызверился на Моню грек.
- К берегу.
- Там верняк постреляют.
- Можа не успеют. Уйдём в катакомбы.
- Куда уйдём? - Лука матерно выбранился. - Там везде глухие ходы. Нас задушат.
- Можа ещё не задушат. Разворачивай, я сказал. Благородие, баба хде?
- В трюме.
- Бери винтарь. Как подойдут, бей по прожекторам.
- Не попаду. При такой качке не попаду.
- Попадёшь, иначе хана.
Прожекторы удалось подбить лишь у самого берега, и на палубе, наконец, стало темно. Пули хлестали по бортам, впивались в обшивку рубки.
- Держись! - заорал с кормы Моня. - Сейчас врежет!
Баркас с ходу вонзился в дно. Луку грудью приложило о штурвал, отбросило, швырнуло на палубу, прокатило по ней, вмазало в борт. В голове взорвался сгусток боли.
"Уходим, - схватившись за голову, разобрал Лука. - Благородие, живой? Бабу выводи. Уходи-и-и-м!"
Как прыгали с палубы в воду, как под выстрелами шлёпали к берегу и как один за другим ныряли в чёрную раззявленную пасть грота, Лука не запомнил. Он пришёл в себя, лишь когда треск выстрелов стих и наступившую густую чёрную тишину пронзил скрипучий глумливый голос.
- Попались, курвячье семя. Теперь не уйдёте.
***
Моня Цимес, привалившись спиной к шершавой холодной известняковой стене, в который раз пересчитал патроны к нагану. Пересчитывать их было ни к чему, патронов как было шесть штук, так и осталось, но занять себя чем-то следовало, и он пересчитывал. Минуты утекали одна за другой, втягивались в подземелье, исчезали в нём бесследно, и их становилось всё меньше, а через час, когда истечёт срок ультиматума, не останется совсем.
- Сдадимся, - тоскливо предложил Лука. - Жить больно хочется. Расшлёпают нас.
- Нас так и так расшлёпают, - невозмутимо сказал Краснов.
- Если сдадимся, может, и не станут. Или... - Лука покосился на Полину, которую Краснов обнимал за плечи, - или её сдадим. Зяме она нужна, не мы. Сдадим её, а сами здесь отсидимся. Не полезут они к нам, надо им это. Жить-то всем хочется.
- Ну, что, надумали? - донёсся глумливый голос со стороны входа. - Выходите по одному. Не тронем.
- Может, нырнём? - Краснов обернулся к Моне и кивнул на узкий, косо уходящий под землю лаз, из которого тянуло сыростью и ещё чем-то затхлым, неживым.
- Лучше уж к стенке. Это Мешок, оттуда не возвращаются. Брат мой там сгинул. И остальные. Все, кто сунулся. Лучше уж от пули.
Лука истово закивал, соглашаясь.
- Отпустите меня, - Полина, сбросив руку Николая с плеча, поднялась. - Вы правильно сказали, им нужна я. С вами им делить нечего.
- Сядьте, Поля, - Краснов, расставшись с обычной невозмутимостью в лице, криво улыбнулся. - Я так считаю. Кто желает сдаться, пускай идёт. Кто не желает, тот остаётся. Я - остаюсь. Мы остаёмся, - поправился он, вновь притянув Полину к себе.
С минуту молчали. Тишина давила на виски, залепляла ноздри, ввинчивалась в ушные раковины.
- Ладно, - сказал Моня Цимес, отвалился от стены и встал на ноги. - Сдаёмся. Ты прости нас, благородие. Пойдём мы.
Лука вскочил.
- Сдаёмся! - закричал он, приложив руки ко рту. - Ваша взяла. Не стреляйте, выходим!
Лука, не оглядываясь, ринулся на выход. Моня, угрюмо потоптавшись на месте, пошагал за ним.
- Вот и всё, - сказал Николай бесстрастно, когда шаги ушедших стали не слышны. - Хочу спросить: зачем вы им, Поля?
- Я расскажу. Позже. Давайте спускаться, - Полина кивнула на лаз. - Другого выхода нет.
- Там тоже нет. Только смерть. Вероятно, мучительная. Говорят, что... Всякое говорят. Вот, возьмите пистолет, у меня есть ещё один. Хотя если говорят правду, мы не успеем даже застрелиться. Пойдёмте. Да, и это оставьте здесь, - Николай кивнул на миниатюрную дамскую сумочку, которую Полина прижимала к груди.