На одной из развилок они неожиданно натолкнулись на другой вооруженный до зубов отряд, во главе которого восседал граф Альбрехт IV собственной персоной.
- Ооо! Какая встреча! Добрый день, каноник Годхольд! В вашем лице я чувствую благословение господне на наше дело! – грубый бас закованного в латы графа разнесся по округе.
- Воистину, неисповедимы пути господни, и вам день добрый, благородный граф.
- Полагаю, вы в замок?
- Да, по приглашению графа Буркарда Гогенберга, а также от лица его преосвященства, епископа Евгения, благословить молодых, освятить их священный союз.
- Это большая честь для нас! – надулся от важности граф, - думаю, Буркард это оценит, присоединитесь к нам? Побеседуем о делах светских и духовных.
- С превеликим удовольствием.
Когда они снова тронулись в путь, граф склонился к канонику и тихо шепнул:
- Простите, конечно, но ваше облачение, неужто на дорогах Буркарда опасно?
«Действует», - подумал каноник и с важным видом ответил:
- У святой церкви много врагов, а ряды их плодятся, как саранча, служители и рабы господа нынче нигде не могут чувствовать себя в безопасности.
- Правду говорите, - кивнул головой граф.
Всё утро по просьбе подруги Уна стояла на крепостной стене, высматривая кортеж графа, пока та готовилась к встрече. И когда, наконец, он появился, она сломя голову бросилась к Гертруде.
- Едут! Едут! – девушка, словно вихрь, залетела в комнату, - сам граф Альбрехт, а с ним огромный толстяк в доспехах, верно и есть его сын!
- Ой, ой, - Гертруда засуетилась и забегала, спешно заканчивая детали гардероба, - зелье готово?
- Вот, в кувшине стоит, да брось ты свои побрякушки, идем скорее, я тебе помогу!
Схватив кувшин и два красивых кубка, девушки бросились во двор.
А там гостей уже встречал отец Гертруды, граф Буркард Гогенберг и его, не утратившая с годами красоту, леди Мехтильда.
Девушки выскочили как раз в тот момент, когда шёл взаимный обмен приветствиями. Уна наполнила кубки вином и Гертруда, не поднимая глаз, побежала к прибывшим.
- А вот и дочь моя!
Стараясь не смотреть на гостей, Гертруда присела в реверансе и протянула им кубки с вином.
- Гость в дом, бог в дом, - чуть дыша, вымолвила она, краем глаза заметив одобрительный взгляд матери и улыбку отца.
А потом все пошло наперекосяк. От чрезмерного волнения у неё закружилась голова, девушка пошатнулась и повалилась на графа Альбрехта, в результате чего тот выронил кубок, чтобы вовремя подхватить её. Гертруда благодарно улыбнулась и посмотрела на его сына, но встретила обеспокоенный взгляд каноника Годхольда.
«Это не он, о боже, это не ОН»! пронеслось в её голове.
- Гертруда! – услышала она строгий голос отца, - ты слышишь меня?! Отвечай!
Испуганно посмотрев на родителей, девушка заплакала и бросилась наутек.
- Она нездорова? – спросил каноник.
- Ума не приложу, что с ней, - ответил граф и, повернувшись к супруге, спросил, - госпожа жена, может, вы разберетесь в ваших женских делах?
- Да, господин муж, - кивнула Мехтильда, и, сделав поклон, пошла вслед за дочерью.
- Бедное дитя, - покачал головой Альбрехт, - наверное, переживает, что с нами нет моего сына, он ведь уже не тот, что раньше, военная служба пошла ему на пользу.
- Кто разберет этих женщин, - развел руками Буркард, - кстати, а где он?
- Немного отстал в пути, очень уж охоту любит. Вы простите ему эту оплошность?
- Ничего, ничего, я его понимаю, сам такой был. Кстати, ваше вино, я велю, чтобы принесли другой кубок.
Буркард сделал жест слуге, но Альбрехт остановил его:
- Извольте не беспокоиться, это всего лишь церемония, я сделаю глоток у каноника Годхольда, вы не против, каноник?
- Ммм… - замялся тот, - я уже всё выпил, жажда с дороги мучает, а вино прекрасное, скажу вам!
Гертруда сидела в своих покоях и смотрела на стену. Мать, вместо того, чтобы пожалеть, очень строго отчитала её за легкомыслие, усугубив моральное состояние дочери ещё больше. Уна, прознав об ошибке, и носу не показывала, потому как знала, что подруга может устроить очередной погром, а там и до травмы недалеко. Поэтому Гертруда сидела одна и смотрела на стену. Слёзы уже все выплаканы, да и делу они явно не помогают.
«Пропала моя жизнь, все пропало, - думала она, - остается пойти и спрыгнуть с донжона, может, тогда отец поймет, что был неправ и отменит помолвку».
Гертруда шмыгнула носом и, встав с постели, поплелась, куда глаза глядят
Каноника очень порадовали предоставленные ему покои. Еще бы, кто сейчас рискнет в чем-либо ущемить святую церковь и её слуг.
Немного полежав на роскошной кровати и отдохнув с дороги, Годхольд стал готовиться к пиру, который устраивал сегодня граф по случаю приезда гостей. Пир был первым и далеко не последним.