- Да-да, я слышал, - перебил его Годхольд, - ты это пришел мне сообщить?!
- Нет, то есть да, - заволновался клирик, - дело в том, что граф Буркард пригласил знатных гостей и планирует устроить большой пир по этому случаю. Все окрестные феодалы соберутся. Естественно, столь значительное и пышное событие должно сопровождать высокое духовное лицо, кое он и выбрал, в вашем, опять же, лице, каноник.
- Еще раз повторяю, это всё, что ты имел мне сказать?! – зловеще спросил Годхольд.
- И еще вот, - Йотс протянул ему запечатанное письмо, - только что пришло от Его святейшества епископа Евгения.
Опалив клирика взглядом, каноник выхватил послание и, сломав печать, стал читать, время от времени прихлебывая из кубка. Постепенно лицо его покидала злость, уступая место радости. К концу письма он уже довольно ухмылялся.
- Его преосвященство поручил мне важную миссию, - важно сказал он, отложив пергамент, - благословить молодых от его лица и всей святой церкви, а также помочь благородным господам, присутствующим на этом славном пире, принять очень верное решение относительно планов епископа о новом походе, славящем господа нашего на небесах. Вели подать мне пергамент и паковать вещи, завтра мы выезжаем в Роттбрих, а по дороге заедем к моим давним знакомым, пора уже платить по счетам за неприкосновенность.
« На этот раз графы не отвертятся, - размышлял каноник, - моя речь вдохновит их, вдохновит настолько, что мои сундуки будут лопаться от золота, да что сундуки, целые комнаты!»
Гертруда мертвой хваткой вцепившись в руку Уны, пробиралась за вонючим, щуплым бородачом сквозь чащу леса, в ночной мгле.
-Оой! – в очередной раз вскрикнула девушка, услышав вдалеке уханье совы, и Уна уже всерьез задумалась, а не заткнуть ли рот подруги кляпом. Каждый шорох, писк, скрип или шелест сопровождался ее жутким визгом.
- Ты сама это все придумала! Поэтому будь добра, помолчи, имей хоть каплю смелости! – только и сказала она.
- Я пытаюсь, честно, - испуганно прошептала Гертруда, - но здесь страшно до жути, еще этот мужлан странный, вдруг он нас заведет куда нибудь?
На этом терпение Уны закончилось:
- Мало того, что это я прижала ту матрону, выбивая у нее сведения, мало того, я рискую своей честью, болтаясь с тобой по глухим лесам, да еще ночью, уже за одно это отец запрет меня в замке на веки веков, а ты теперь только об этом подумала?! Ну и ду.. – девушка задержала дыхание, - же ты!
- Неужели тебе не страшно?
Стало ясно что белокурая подруга ничего не поняла.
- Я в отличие от…
- Ооооой!!! – не дав Уне закончить, Гертруда повалила ее на землю, испугавшись пролетевшей мимо птицы.
- Хватит!!! – взбесилась Уна, - иначе я заткну тебе рот, уши и глаза в придачу!!!
Провожатый мужичок лишь укоризненно покачал головой.
- Госпожа Гертруда, хотела бы просить…
- Помолчи, девица, - перебила Уну ведьма, походившая на мать-настоятельницу в монастыре кларисок, - ей надо пусть сама и просит.
Проглотив оскорбление, (Уну приравняли к простолюдинке, но на что только не пойдешь ради подруги), она отошла в сторону, зло подтолкнув Гертруду вперед.
- Я… лед… я, благородные дамы… я, - теребя край плаща, замялась девушка, но на помощь ей пришла женщина с отрешенным взглядом и лицом нимфы.
- Подойди ко мне, дитя.
Словно овца на заклание, белокурая красавица нерешительно потрусила к ней.
- Дай мне руку.
Гертруда послушалась.
- Мучает тебя страшное горе, отдают за нелюбимого и, к тому же, некрасивого телом мужчину, - и, повернувшись к сестрам, произнесла, - стандартное желание.
- Да! Да-да! – распахнула глаза и закивала головой Гертруда.
- Дело это легко решаемо, - по-матерински тепло улыбнувшись, мать-настоятельница протянула девушке ладанку.
- Это зелье повернет желание человека вспять, - сказала нимфа, - всё, о чем он желал и чего хотел, станет для него чуждо и ненужно. По прошествии трех дней, когда наступит полнолуние, а луна перейдет в знак Льва и придет равноденствие на земле, смешаешь зелье с вином и дашь выпить жениху и отцу его. Главное, выпить они должны сразу, как только переступят порог дома твоего.
- Ой, благодарю вас! Спасибо, добрые женщины! – засияла Гертруда.
- Спасибо в рот не положишь, - ответила толстая, похожая на торговку овощами, ведьма, - гони перстень!
После двух дней дороги, поздней ночью, чтобы не дай бог, кто-нибудь не увидел, каноник Годхольд был у ведьм.
- Доброй ночи, дамы, - отирая платком пот со лба, запыхавшись, приветствовал женщин Годхольд, - когда вы уже поближе переберетесь, а то все ноги сотрешь, пока доковыляешь до вас!
- Куда ближе? В городе инквизиция, да и шумно очень, а тут тишина и покой, - ответила Гизела, всегда напоминавшая канонику мать-настоятельницу в женском монастыре. Тёртый калач.